Билет 32. Преобразования Пушкина в области грамматического строя и стилистической системы русского прозаического языка. Основное, чем характеризуется подход Пушкина к грамматическим нормам языка и определяется отбор соответствующих морфологических и синтаксических средств, - это отказ от архаики, от всего устаревшего, относящегося уже к элементам старого качества в языке.

В области синтаксиса Пушкин занимал вполне определенную позицию, отличающую его от предшествующих традиций. Он объявил борьбу засилью категории качества и эмоциональной оценки, что было типично для поэзии и прозы карамзинистов. Это засилье приводило к тому, что обычно предложения загромождались огромным количеством определений. ВВВ: «Реформа синтаксиса, основанная на признании преимуществ глагола и имени существительного и связанная с изменением форм времени, следовательно, приемов сочетания предложений, привела к полному обновлению повествовательных стилей в стихах и в прозе». Благодаря этой реформе основную конструктивную роль в предложении начинает играть глагол. Проза Пушкина насыщена глагольными словами, которые становятся центром фразы, и от них зависят многие другие члены предложения.

Обилие глаголов делает повествование динамичным. Например, в «Капитанской дочке»: «Я выглянул из кибитки: все было мрак и вихорь. Ветер выл с такой свирепой выразительностью, что казался одушевленным; снег засыпал меня и Савельича; лошади шли шагом - и скоро стали...»

Пушкин одобряет и культивирует типичный для русского языка порядок слов в предложении, ориентируясь на такую схему: определение, затем подлежащее, сказуемое, дополнение или обстоятельство. Эта схема обычно нарушается в тех случаях, когда поясняется чужая речь: сказал он, отвеила она (глагол на первом месте), а также в фольклорных произведениях, в которых глагол-сказуемое может употребляться перед подлежащим. Значение Пушкина для установления порядка слов в предложении велико и потому, что в XVIII веке было внесено в расположение слов много иноязычного, не типичного для русского языка. Например, по образцу латино-немецких конструкций глагол ставился в конце фразы, а определение - после определяемого слова. Подобного рода нетипичные для русского языка конструкции Пушкин пародийно воспроизводит в «Истории села Горюхинз», где стилизуется Белкин и язык старинных повествований. В данном случае он вводит многие устаревшие конструкции, в том числе причастия после определяемого слова: «В последний год властвования Трифона, последнего старосты, народом избранного, в самый день храмового праздника, когда весь народ шумно окружал увеселительное здание (кабаком в просторечии именуемое)...»,

Анализ синтаксиса Пушкина убеждает, что поэт активизировал конструкции устно-разговорного характера, ориентировался на непринужденный, естественный порядок расположения слов, характерный прежде всего для живой разговорной речи.

Поражают художественной силой и верностью пушкинские эпитеты, многообразие, точность и образность которых изумительны. По наблюдениям Томашевского, в эпитетах Пушкина преобладает глагольная стихия; у многих прилагательных суффикс -лив-: кропотливый, горделивый, обильно количество эпитетов с суффиксом -тельн-: решительный, пленительный и другие, или с причастной формой страдательного залога: забыт, необозрим и т. д. Таким образом, стремление сделать глагол центром фразы отражается и на создании средств словесно-художественной изобразительности.

Укажем еще на такой пример присоединительного сочетания из «Капитанской дочки»:

«В то время воспитывались мы не по-нонешнему: с пятилетнего возраста отдан я был на руки стремянному Савельичу, за трезвое поведение пожалованному мне в дядьки. Под его надзором на двенадцатом году выучился я русской грамоте и мог очень здраво судить о свойствах борзого кобеля. В это время батюшка нанял для меня француза, мосье Бопре, которого выписали из Москвы вместе с годовым запасом вина и прованского масла».

Таким образом, творчество Пушкина привело к реорганизации старой стилистической системы литературного языка, сдерживавшей языковое творчество в пределах трех резко ограниченных друг от друга стилей, каждый из которых имел дело с заранее заданными нормами языкового выражения и в силу этого требовал стилистической однородности текста художественного произведения.

Творческая деятельность Пушкина определила основные пути и нормы дальнейшего развития русского литературного языка, а также средства и способы совершенствования и обогащения его стилистической системы.

Билет 33. Роль художественной литературы в развитии русского литературного языка в 19 в

Яз. худож. лит-ры и лит. язык. Определить роль художественной литературы в развитии национального литературного языка - значит раскрыть сложный исторический процесс плодотворного влияния речевой деятельности писателей на обогащение и совершенствование средств литературной речи, также форм и приемов их употребления. При решении этой задачи нужно различать: 1) стилистический аспект: обогащение литературного языка творческими элементами (новые сочетания слов, выражения, обороты, новые значения и смысловые оттенки,оригинальные приемы употребления), 2) собственно языковой: пополнение через посредство художественной литературы грамматических или лексических средств, входящих в состав его языковой системы.

Литературный язык пополняется и обогащается также за счет привлекаемых и употребляемых писателями общенародных речевых средств, не имевших ранее прав литературности.

Во взаимодействии находятся в указанный период три языковых потока: общенародная разговорная речь, язык художественной литературы и литературный язык. Язык худож. лит-ры выступает в качестве посредника между двумя основными языковыми стихиями. Его функции – пополнение состава средств литературного выражения и фильтрация языка от всего устаревшего и неполноценного (эстетическая ф-ция). Процессы развития языка художественной литературы и национального литературного языка взаимообусловлены и взаимосвязаны. А. А..Потебня считал историю русского литературного языка основой для истории литературы.

Роль писателей в развитии стилистической системы лит. языка. Наиболее сильно и ощутимо влияние языка художественных произведений сказывалось на развитии стилистической системы литературного языка.

Благодаря стилистической системе нац.лит.языка, он существенно отличается от разговорно-бытовой речи народа.

Под стилистической системой литературного языка разумеется совокупность его стилевых разновидностей и стилистически окрашенных речевых средств, исторически сложившихся в каждом стиле, употребляемых на фоне и в сочетании с нейтральными общестилевыми средствами, используемыми в соответствии с установившимися стилистическими нормами.

Существование стилистической системы литературного языка немыслимо без сложившихся на каждом этапе его развития стилистических норм литературной речи. Отклонения и нарушения этих норм, характерные для крупных писателей, дают плодотворные результаты, когда авторы смело объединяют разностильные элементы, не считаясь с общепризнанными приемами их употребления. (Сатирические формулы Щедрина: «Политико-экономическое рассуждение на тему: «Не устроить ли колбасную?», «Исследование на тему: была ли замужем Баба-Яга?», административная «Комиссия несведения концов с концами» и др.)

С точки зрения исследователя стилистической системы литературного языка язык писателей - это и есть литературный язык эпохи.

Влияние писателей на стилистическую систему литературного языка выражается в след. аспектах:

1. Речевое творчество писателей оказывает на отдельных этапах решающее влияние на коренные изменения в его стилистической системе. Например, под влиянием деятельности Пушкина в этой системе происходят большие преобразования.

2. Соотношение и взаимодействие основных стилей литературного языка, выдвижение на первый план стилей поэзии или прозы, влияние на общепринятые нормы и способы выражения элементов романтической литературы, преобразования в языке, происходившие в связи с появлением и развитием реализма.

3. Писатели (Щедрин, Чернышевский) оказывали влияние на развитие некоторых стилевых разновидностей лит. языка, в частности на стили общественно-публицистические.

4. Главным образом в языке художественной литературы появляются и утверждаются новые принципы и способы освоения и литературной обработки элементов живой разговорной речи.

б. Новые типы и модели сочетания слов, новые принципы их объединения; реформаторская деятельность Карамзина и Пушкина в синтаксисе литературного языка

6. Развитие фразеологической системы литературного языка, формировавшейся из национальных русских источников, а также путем заимствования, калькирования, создание многих афористических изречений, популяризация в ХIХ в, церковнокнижных выражений и т.д.

7. Стилистическая оценка слов и выражений, которую давали в своих произведениях авторы и их персонажи, в ряде случаев определяла дальнейшую судьбу слов, приобретавших своеобразный «стилистический паспорт».

8. Прежде всего, писателям принадлежит разработка принципов объединения в одном целом разностильных элементов. Гоголь про Державина: «необыкновенное соединение самых высоких слов с самыми низкими и простыми»

Значение яз. новаторства писателей.

Пушкин настойчиво призывал к «смелости изобретения». По данным картотеки Словаря языка Пушкина, при слове ум поэт употребляет 56 определений. Часть их является общим достоянием (тонкий ум, ясный, смелый и т. п.), а главное - принцип новаторства, смелого сочетания (колкий ум, охлажденный и др.) побуждает к речевой изобретательности не только писателей, но и всех носителей литературного языка.

Писатели обращаются к национальным и диалектным элементам, к речевым средствам, бытующим в среде чиновников, к украинизмам и жаргонизмам, создают кальки, занимаются новаторством в области лексики, фразеологии, синтаксиса, средств словесно-художественной изобразительности.

Важно активное вмешательство писателей в нормализацию речевых средств, их творческие усилия в борьбе за чистоту, богатство, а также разнообразие выразительных возможностей литературной речи. Это объясняется тем, что литературный язык - большая культурно-историческая ценность.

Принципы отбора и обработки писателями средств народной речи. 1) Принцип развития народности литературного языка выражается в отборе и привлечении лучших образцов речевой культуры народа, что способствует сохранению его национальной специфики.2) историзм в отборе речевых средств и широкая известность их всему народу, что страхует писателя от привлечения в лит. язык случайных языковых элементов.

Увеличение количества общеупотребительных слов зависит от следующих факторов:

1) отсутствия в языке необходимого слова или выражения, необходимых для обозначения предмета, понятия, явления (так вошло в литературный язык пущенное в обращение Достоевским слово стушеваться и др.); 2) социально-идеологической значимости слова, отражающего новые явления общественной жизни (например, из-вестное ранее, но пущенное в оборот Тургеневым нигилизм) 3) по-требности в экспрессивных средствах, необходимых для образных характеристик (помпадур Щедрина, жалкпг глаза Гончарова); 4) авторитет писателя и популярность его средств и приемов выра-жения (ср. крыловские изречения: «А Васька слушает да ест», «А воз и ныне там»).

Новые и ценные речевые средства поя-вившиеся в художественной литературе, входят во всеобщее употребление не сразу (слово парень). Афористические изречения, удачные характеристики, меткие сатирическиеформулы, эпитеты извлекаются из художественных произведений и популяризируются по мере возникновения новых понятий, явлений общественной жизни, в силу необходимости расширения самих наименований, а также экспрессивных характе-ристик.

Билет № 34. Роль Белинского в становлении публицистической и критической прозы. (?) Взгляды Белинского на развитие РЛЯ.

Развитие ЛЯ Белинский тесно связывал с развитием худ литры, с ее благотворным влиянием на все стили ЛЯ. 1. Главная мысль Белинского в том, что историю языка нельзя рассматривать в отрыве от общественной мысли. «Язык, взятый сам по себе, есть только посредствующий материал, и его движение может быть только формальное. Но всегда важно движение языка вследствие мысли: и вот где важность реформы Карамзина, и вот почему Карамзину принадлежит честь основания новой эпохи русской литературы. Карамзин ввел русскую литературу в сферу новых идей, - и преобразование языка было уже необходимым следствием этого дела». 2. Белинский развивал положение о необходимости освобождения ЛЯ от условностей, которые сковывают его развитие и не дают писателю свободы творчества. Этим объяснялось его критическое отношение к Ломоносовской теории трех стилей, а также неодобрительная оценка шишковской программы развития языка. 3. Белинский вел непримиримую борьбу с архаизаторами языка, неоднократно обрушивался на тех, кто старался реставрировать старое и учить писателей по устаревшим образцам. 4. Борясь с чрезмерным увлечением иноязычиями, Белинский, однако, указывал, что некоторое количество иноязычных слов должно входить в язык с этими идеями, которые этими словами обозначаются. Он верно подметил, что иностранное слово, вошедшее во всеобщее употребление, обживается и теряет свой иноязычный облик: «Что за дело, какое и чье слово, лишь бы оно верно передавало заключенное в нем понятие: из двух сходных слов, иностранного и родного, лучшее есть то, которое вернее выражает понятие <�…> Хорошо, когда иностранное понятие само собою переводится русским словом: тогда нелепо было бы вводить иностранное слово». 5. Значительное место в высказываниях Белинского о языке отведено проблеме «враждебного для поэзии элемента – риторике», т.е. искусственно-книжной манере выражения. Квалифицируя ее как искажение и фальшивое идеализирование действительности, критик утверждал, что «Громкие, великолепные фразы – это еще не поэзия», Такое отношение к риторике объясняется тем, что она мешала развития подлинно реалистических стилей: «Теперь от поэзии требуется прежде всего верность действительности. Всякая же «декламация» и «риторическая шумиха» - прошлый этап». 6. Белинский понимал, что между языком худ литры и живой разговорной речью народа не должно быть пропасти. Этот разрыв оказывал пагубное влияние на ЛЯ, т.к. его стили, насыщаясь элементами искусственной книжности, все больше отдалялись от общенационального разговорного языка. Талантливым использованием живого разговорного языка народа Белинский объясняет оригинальность, силу и жизненность крыловских басен. Этим объясняет его отрицательное отношение к попыткам Шишкова положить в основу всей системы РЛЯ церковно-книжную речевую стихию. Поэтому критик не одобрял, например, пристрастия Пушкина к некоторым устаревшим книжным словам. Но Белинский постоянно сталкивался с привлечением в литру таких простонародных слов и выражений, которые засоряли и портили язык. Он разоблачал искусственность и пошлость такой фальшивой «народности». Называл это «чисто внешней народностью». Основное условие, без которого писатель и его язык не могут быть народными – это понимание о сочувствие образу мыслей народа. Народность, по его мнению, состоит, прежде всего, в верности изображения картин русской жизни, в отражение индивидуальности и духа народа. Поэтому он называет Лермонтова – народным поэтом, а «Е. О.» Пушкина – энциклопедией русской жизни и в высшей степени народным произведением.
Билет № 36. Роль Лермонтова в закреплении и развитии пушкинских традиций художественной речи.

Значение Лермонтова в ИРЛЯ определяется тем новым и своеобразным, что он внес в культуру образного слова, в средства и приемы лит-го выражения.

I. Лермонтов решительно порывал с устаревшими языковыми и стилистическими нормами и традициями, которые находили отражение в поэзии и прозе конца 17- начала 19 века и которые в известной степени находили отражение в языке Пушкина. Этот отход от всего архаичного наметился у Лермонтова уже в ранний период его творчества. Это проявлялось в устранении архаичных грамматических форм, а также лексических и фразеологических средств (в окончательных редакциях своих произведений он заменял многие устаревшие слова и грамматических формы; в романтической драме «Странный человек» заменил: сих – этих, «я третьего дни» – «недавно я», хлебы – хлебы). В связи с ростом реалистических тенденция в творчестве Лермонтова все более последовательно устраняются искусственно-книжные, преимущественно архаичные средства (это прослеживается при анализе авторской правки его произведений «Герой нашего времени», «Мцыри», «Демон» и др.). В области словообразовательных и морфологических средств: «противу» - «против», невключение в текст слов с неполногласием «краткий час», с приставками церковно-книжного характера «соделался» и т.д. В области лексико-фразеологических средств: вычеркнул «И плачет сирая Россия» из стихотворения «Смерть поэта».

В «Мцыри» убрал устаревшее название монахов («Один старик из братьи той»), заменил слово обитель словом монастырь.

Вытеснение устаревших речевых средств и активизация форм живого РЯ прослеживается у Лермонтова при сопоставлении стих-я «Поле Бородина» со знаменитым произведение «Бородино» (написанные на одну и ту же тему, но в разное время, они резко отличаются по языку). В языке «Поле Бородина» (1830-1831) заметна большая примесь архаично-книжных выражений, церковнославянизмов («я спорил о могильной сени», «обманет глас пророчий», «И вождь сказал перед полками»).В «Бородино» (1837) Лермонтов включил множество слов и выражений, характерных для разговорной речи и для устной народной поэзии: «у наших ушки на макушке», «постой-ка, брат мусью», «вот затрещали барабаны», «что толку в этакой безделке?», «французы тут как тут» и т.д. Эти разговорные выражения сочетаются с литературно-книжными, образуя стройное художественное целое.

II. В языке Лермонтова почти не нашлось места для классицизмов, т.е. речевых средств, восходящих к античной мифологии (Гименей, Марс, Венера и др.) и еще довольно широко употребительных в произведениях Пушкина. Т. образом, язык Лермонтова по составу ерчевых средств и принципам их использования ближе в СРЯ, чем даже язык Пушкина. Белинский имел полное право заявлять, что благодаря Лермонтову литературный язык значительно подвинулся вперед в своем развитии.

Обратимся теперь к новому и характерному, чем обогатил Лермонтов поэтическую речь и что позволяет говорить о резко выраженном своеобразии языка его зрелых поэтических произведений («Смерть поэта», «Мцыри», «Демон» и др.). Лермонтовский стих отличается своеобразным подбором и употреблением речевых средств, с помощью которых создается страстная и сильная ораторская речь и достигаются выразительность, яркость и образность его поэзии. Активизация наиболее эффективные приемы ораторской речи – повторения, риторические вопросы, обращения, восклицательные предложения, сравнения, дублирование однотипных выражений, стремление к афористичности речи, стремление создать силу и напряженность стиха, красочные и острые эпитеты – все это отличает поэзию Лермонтова. Образцом такого стиля является стих-е «Смерть поэта», в котором страстная речь возмущенного поэта перемежается целым каскадом гневных восклицаний, вопросов, обращений, обличающих виновников гибели Пушкина:

«Зачем от мирных нег и дружбы простодушной

Вступил он в этот свет, завистливый и душный

Для сердца вольного и пламенных страстей?

Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,

Зачем поверил он словам и ласкам ложным,

Он, с юных лет постигнувший людей?..»

Афористичность речи – также характерный признак лермонтовской прозы («Печальное нам смешно, смешное грустно, а вообще, по правде, мы ко всем равнодушны, кроме самих себя»).

Новаторство Лермонтова в развитии речевых средств прозы заключалось в том, что он выработал и противопоставил искусственно-романтической системе повествования систему реалистическую. Язык зрелой поры Лермонтова свободен от архаизмов и тяжеловесных оборотов речи.

В отличие от повествовательной системы Пушкина и его ориентации на структуру предложения, в которой весьма активную роль играет глагол, Лермонтов часто отдает предпочтение определениям, выраженными именами прилагательными и наречиями. Значение Лермонтова в развитии стилей прозы определяется тем, что он осуществил тот «национальный синтез повествовательно и «метафорического», отвлеченно-книжного языка, к которому стремился Пушкин». Осуществляя этот синтез, Лермонтов постоянно включал в словесную ткань своих произведений лексику абстрактно-отвлеченного характера, в которой так нуждался литературный язык того времени. Он заметно активизировал отвлеченную лексику, обозначавшую внутреннее состояние и переживания его героев («ГНВ»: досада, злоба, презрение, самолюбие, равнодушие, гордость, насмешка и т.д.).

Билет № 37. Роль Гоголя в истории языка художественной литературы.

Белинский: «Гоголь сделал в русской романтической прозе такой же переворот, как Пушкин в поэзии». Он указывал на стилистическое совершенство его произведений.

В смысле раздвижения границ и привлечения новых источников, обогащающих ЛЯ, он в ряде случаев пошел далее Пушкина. Он черпал новые средства выражения в «бесчисленных» наречиях русского языка. Под этими наречиями он понимал не столько местные диалекты, сколько различные социально-речевые стили, характерные для запорожцев, крестьян, духовных лиц, для чиновничества, старосветских помещиков и т.д.

Мастерское использование элементов различных социально-речевых стилей хорошо обнаруживается, например, в «Мертвых душах», где каждый из персонажей в отношении своеобразия речи существенно отличается от других. Манилов, Чичиков, Собакевич, Ноздрев и другие действующие лица пользуются одним провинциальным дворянским просторечием. Но при это Гоголь сумел создать весьма типичные речевые костюмы, которые сразу же характеризуют, например, Манилова с его «пересахаренной» речью, претендующей на изысканность, вежливость («позвольте вам этого не позволить», много прилагательных превосходной степени: «превосходнейший, любезнейший, предобрейший» и.д.).

Во имя подлинно реалистического языка Гоголь смело расширял рамки литературного словаря, употребляя многие слова и выражения, рассматриваемые в его время как «просторечные» и «простонародные». Примеры из «Мертвых душ»: «Да, - подумал Чичиков, - у этого губа не дурра», «герой наш трухнул, однако ж, порядком», «выставить свою физиономию под публичную оплеуху» и т.д.

В этом широком использовании всех наиболее ярких изобразительных средств общенародного языка и заключалась новизна гоголевского слога. Вместо нейтрально-литературного слова он употребляет образный просторечный синоним: вместо испугался, струсил – трухнул, били – тузили и т.д. Использование таких образных слов и выражений общенародного языка придавало слогу Гоголя особый колорит.

Неистощимая изобретательность Гоголя в создании речевых образных средств обнаруживается также в использовании им общеупотребительной народной фразеологии. Он использовал ее как средство образной характеристики персонажей (о Манилове: «люди так себе, ни то ни се, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан, как говорится в пословице»).

Гоголь в то же время неодобрительно относился к социальным жаргонам. В своих произведениях он высказывал ряд острых иронических замечаний по поводу жаргонного словоупотребления. Неодобрительное отношение к салонно-дворянскому жаргону тесно связано у Гоголя с общей его оценкой роли высшего общества и развития национальной речевой культуры. Он заявлял, что от представителей высшего общества не услышишь ни одного порядочного русского слова, зато иностранными наделят в огромном количестве.

Существовавший некогда чиновничий жаргон также нашел оценку и соответствующее отражение в произведениях Гоголя. Элементы чиновничье-канцелярского стиля выполняли у Гоголя различные функции: служили материалом для создания речи персонажей и употреблялись пародийно-иронически, выступая как речевые средства сатиры. Остроумно пародируя чиновничью речь, писатель мог красочно изображать быт невежественного и тунеядствующего русского чиновничества.

Не менее характерно для Гоголя его отношение к церковно-богословскому жаргону, который культивировался в среде церковнослужителей («Сорочинская ярмарка», «Вий»: «змееподобный злак», «человек, вразумленный святому писанию»).

Из типичного для торгашеского жаргона набора слов и выражений (барыш, магарыч, вылететь в трубу, не обманешь – не продашь и т.д.) Гоголь отбирает наиболее характерные.

Одним из источников, из которых Гоголь привлекал речевые средства, расширяя границы ЛЯ, были украинизмы, ибо русский и украинский языки, на протяжении многих столетий развивающиеся во взаимосвязи и единении, отражают братскую связь русского и украинского народов. Многие украинизмы, вполне доступные для русского читателя, органически входили в словесную ткань гоголевских произведений («Вечера на хуторе близ Диканьки»). Примеры украинизмов, употребляемых Гоголем: кавун – арбуз, вечерницы – посиделки, пан, паня, пасичник, чумак, галушки, горилка, маты, батько, жинка, дитина, хлопцы, сынку и т.д.

Значение Гоголя в ИРЛЯ определяется тем огромным вкладом, который он внес в самые принципы, методы и способы литературного освоения богатств общенародного языка. Гоголь не только раздвинул границы литературного языка, обогатив его многими словами, выражениями и оборотами народной речи, но и очень многому научил русских писателей, обнаружив неистощимую изобретательность в создании словесно-художественных средств.

Билет № 38. 1) Развитие стилей научного изложения в РЯ второй половины 19в. 2)Распространение в ЛЯ философской терминологии, процессы детерминологизации научных терминов и т.п.

1) Вторая половина 19в. ознаменовалась значительным развитием научной мысли, появлением большого количества трудов по материалистической философии, психологии, естествознанию, медицине, физике, химии. Этот период характеризуется расширением и обогащением национальной научной терминологии путем: 1) активизации различных способов словообразования, 2) привлечения терминологии интернационального научно-терминологического фонда. При этом некоторые иностранные термины переводились на русский язык, другие же употреблялись без перевода или параллельно с кальками.

В процессе формирования научной терминологии учитывались, прежде всего, 2 фактора: 1) потребности научной мысли и 2) возможности понимания и усвоения терминов читателями.

Научная пропаганда велась главным образом со страниц журналов (передовые журналы открывали научно-популярные отделы). Выходило много брошюр и книг, рассчитанных на массового читателя. В связи с этим остро встала проблема научно-популярного стиля, который должен был располагать такими речевыми средствами, с помощью которых все достижения науки были бы доведены до читателя. Необходимо было, чтобы этот стиль обладал простотой и общедоступностью. Поэтому, начиная с середины 19в, публикуется множество специальных пособий: «Философский лексикон», словари по ботанике, справочники по химии, математике и др. наукам. При формировании научной терминологии учитывалось и следующее обстоятельство: стили научно-популярного изложения, при всей их общедоступности и простоте, должна не упрощать сложности проблем науки и иметь много общего со стилями специальных научных работ.

Отход от сугубо научного изложения обнаруживается не только у Герцена, но и у Чернышевского. Сам Герцен потом осуждал в «былом и думах» это увлечение «молодых философов» заумным языком.

В связи с тем, что многие термины науки проникали в художественные и публицистические произведении, вторая половина 19в характеризуется сложным взаимодействием научных и других стилей ЛЯ. Узкоспециальные слова начинают все чаще употребляться в публицистике, становясь общелитературными. Специальные термины, употреблявшиеся в других жанрах литературы, обрастали новыми значениями.

2) Русская философская терминология создавалась преимущественно на материале исконно русских или церковнославянских слов: начало, созерцание, противоречие, дух и т.д. Наряду с этим большую роль в формировании терминологии играло словопроизводство. Наиболее активными способами словопроизводства были: 1. суффиксальные образования с помощью суффиксов -ость, -ство и др.: общность, особность и др. 2. словосложение: саморазвитие, умозрение и т.д. 3. субстантивация: общее, частное, конкретное, абстрактное и т.д. 4. фразеологическое новообразование: примирить противоречия и т.д.

Еще один способ формирования специальных научных терминов за счет общеупотребительных слов – процесс терминологизации. Он заключался в том, что одно из значения слова специализировалось, строго очерчивались его семантические границы, необходимы для выражения определенных понятий, и таким образом создавался научный термин. В философские термины превращаются следующие слова: бытие (пребывание) - «единство бытия и мышления», дух (душа человека; ум, мысль), разум, истина, закон, сознание, созерцание, сущность, представление, отрицание, мышление, душа, система, школа, идея и т.д.

Наряду с этими новообразованиями в стилях прозы и публицистики отслаивалось много философских терминов интернационального характера: субъект, объект, субъективный, материализм, скептицизм и т.д. (публицистика Пушкина 30х гг, ранний Щедрин и т.д.).

Развитие естественных наук не могло не сказать на распространение очень многих терминов в стилях книжной и разговорной речи (ранний Щедрин, Герцен и др.). Процесс детерминологизации подобных специальных слов и выражений интересен тем, что у терминов, характеризующихся обычно одним значением, благодаря метафоризации происходит как бы приращивание новых, дополнительных значений, производных от основного, терминологического. С.-Щ. «Губернские очерки»: «Княжна мгновенно была посвящена во все мелочи закулисной жизни» (театрально-артистический термин «закулисный» в значении «скрытный, сплетнический»).

Значение многих терминов расширяется: организм («государство – живой организм»), натура (естество) – «талантливые натуры», анализ, сфера (теперь как среда, область), аксиома (синоним к понятию истина), масса (как слой государства, общества), актер (Карамзин – вот актер нашей литературы).

Другие примеры метафоризации научных терминов: «эмбрион стыдливости», «эпидемия болтовни», «духовное малокровие», «операционный нож критики», «бесплодие современное литературы» и т.д.

Билет № 39. Роль словарей и грамматик в развитии и нормализации ЛЯ во второй половине 19в.

Появление хорошего словаря РЛЯ расценивается как большое событие в развитии национальной речевой культуры. Пушкин, Карамзин высоко оценили «Словарь российской академии». Многие писатели 18-19 вв. уделяли внимание лексикографической деятельности (Пушкин, Гоголь, Островский, Чернышевский, Толстой). Рассмотрим замечания и отзывы писателей о характере и объеме филологических словарей и о некоторых принципах их составления:

1. В словаре необходимо сосредоточить все лексические ценности языка.

2. признаками хорошего словаря являются ясные и точные определения, раскрывающиеся, по определению Гоголя, «истинное значение коренных русских слов».

3. В словарях необходимо давать образцы удачного употребления слов и выражений.

4. хороший толковый словарь – это непререкаемый авторитет для писателя, его настольная справочная книга.

Словари и грамматики, утверждая и популяризуя литературные нормы языка, должны, судя по отзывам Буслаева, Срезневского, Потебни, Шахматова, руководствоваться двумя основными авторитетами: а) словоупотреблением народа, типичным для живой разговорной речи; б) творчеством выдающихся писателей. Т.е. авторы словарей и грамматик должны не изобретать язык, а прислушиваться к языку живому, следить за самобытными писателями и все богатство народного языка вносить в словарь. Акад. Шахматов следующим образом решал вопрос относительно нормализации языка: он признавал главным и единственным авторитетом в языке – обычай употребления. Было бы странно, если бы ученое учреждение, вместо того чтобы показывать, как говорят, решилось указывать, как надо говорить. В таком случае, оно бы упразднило два авторитета, которые один могут иметь решающее значение в вопросах языка: авторитет самого народа с его безыскусственным употреблением и авторитет писателей – представителей духовной и умственной жизни народа.

Создание стилистики русского языка и включение ее в состав филологической науки – вот еще одна из важнейших проблем, которой уделяли внимание в 19 в. многие выдающиеся языковеды (Буслаев «Материалы для русской стилистики»). Склоняясь к тому, что стилистика – это область функционирования языка, а также изучения словесного мастерства писателей, слога различных сочинений, Буслаев перечисляет основные вопросы грамматики и стилистики, к которым относит следующие: вопросы о чистоте и правильности языка, о синонимах и архаизмах, о провинциализмах и варваризмах и т.д.

Нормализаторская деятельность заключается в определении допустимости и возможности употребления речевых средств в литературе и в разговорной речи культурных людей. Нормализация ЛЯ немыслима без оценки речевых средств, в результате чего одним отдается предпочтение перед другими, выделяются и утверждаются наиболее жизненные и образцовые.

«Историческая грамматика РЯ» Буслаева (изд. 1 – 1858 г., изд. 2 – 1863 г.), продолжая традиции нормативно-стилистической грамматики Ломоносова, сделала очень многое в смысле упорядочения норм РЛЯ второй половины 19 в. Много внимания уделено в грамматике стилистическим нормам языка, оценке удачных и эффективных средств и приемов выражения. Обратимся вначале к отбору речевых средств, к разграничению их на 1) одобренные литературной нормой и 2) нелитературные, употребление которых в образцовом языке не рекомендовалось. В грамматике Буслаева уделено этой дифференциации слов и их форм большое внимание (напр., из существующих в языке трех разновидностей прилагательных сравнительной степени больше, более, боле первая и вторая приемлемы в ЛЯ, третья определяется им как характерная для областного словоупотребления). Такое же четкое разграничение литературных средств от диалектных при устаревших наблюдается у Буслаева в описании синонимов РЯ. Словам, имеющим права литературности (ноги, крыло, губы и др.), он противопоставляет примеры словоупотребления из областного просторечии (ходули, махало, грибы). Отличать новые и жизненные в языке средства от устаревших, уходящих в прошлое – тоже задача нормализаторов языка. Буслаев, говоря об уменьшительных и ласкательных именах, широко известных в др.рус.языке и в просторечии (людишки, лошадушка и др.), подчеркивает, что в СЛЯ они малоупотребительны.

Права литературности и нормы употребления архаичных (ц.слав.) слов Буслаев объясняет так: в речи книжной употребляются слова и формы церковнославянские (брег, чело, глагол, усопший), в отличие от речи разговорной, которой свойственны слова часто русские (берег, лоб, слово, умерший).

Значительное место отведено в грамматике Буслаева стилистической дифференциации лексики, частей речи и синтаксических конструкций. Напоминает, что формы и обороты, типичные для «высокого слога», «книжной, витиеватой речи», не всегда могут быть пригодны в обычной речи.

Таким образом, в своей «Исторической грамматике РЯ» Буслаев стремился раскрыть и показать нормы образцового языка, объяснить их закономерности и показать историческое развитие речевых средств. Его грамматика сыграла большую роль в нормализации РЛЯ.

Словарь Даля.

Вторая половина 19 в. ознаменовалась заметным подъемом лексикографической деятельности. Наряду с толковыми словарями создаются словари исторические, орфографические, фразеологические, областные, иностранных слов и др. Появляются подлинные энтузиасты словарного дела, например Владимир даль.

Опубликование в 1863-1866 гг. «толкового словаря живого великорусского языка» даля было событием большого культурно-исторического значения. Впервые в этом солваре были собраны и показаны неисчислимые богатства РЯ. Идея Даля: «Пришла пора орожить народным языком и выработать из него язык образованны». Даль придерживался мнения, что современный ему ЛЯ далек от совершенства, что в него без нужды внесено много иностранных слов, не говоря уже об искусственных книжных оборотах. Чтобы приблизить книжный язык к живым источникам народной речи и выработать из нее «язык образованный», необходимо было собрать и умело показать все ценности общенародного языка. При составлении словаря располагает слова не в алфавитном порядке, т.к. этот способ лишает возможности проследить родственные связи многих слов, обнаружить богатую систему словообразования, раскрыть целые гнезда слов, произведенных от одного корня, в а алфавитно-гнездовом порядке. В качестве основного способа толкования слов Даль использовал синонимический способ. Также использовал огромное количество пословиц, поговорок и других фразеологических единиц для пояснения значения слов и их употребления. В числе синонимов приводил не только общеупотребительные слова, но и диалектные (глаза – шары, буркалы, зенки и т.д.).

Его словарь не мог не оказать плодотворного влияния на обогащение средств ЛЯ.

Академические словари 1847 и 1895 гг.

В отличие от «Словаря Академии Российской» с развитой в нем системой стилитсических помет «Словарь церковнославянского и русского языка» (1847) значительно сокращает состав стилистических характеристик слов. Речевые средства, не имеющие прав литературности, обозначены в нем преимущественно двумя пометами: «просторечное» и «простонародное». Напр., к просторечным словам в нем отнесены: баклуши, чушь, огорошить и т.д., к простонародным: зипун, мямлить, забулдыга, гурьба и т.д. Значение и ценность словаря 1847 г. Для развития ЛЯ объясняется тем, что он, по замыслу составителей, должен являться «сокровищницей РЯ на протяжении многих веков, от первых письменных памятников до позднейших произведений нашей словесности». О богатстве представленного в нем материала и росте литературного языка можно судить по таким сравнительным данным. Если в «Словаре академии российской» (1789-1802( было помещено 43 тысячи слов, то теперь (1847) это число было доведено до 114 тысяч. Значительно улучшились также способы толкования слов.

Уже начиная с середины 19 в., Академия наук преступила к составлению нового словаря, более обширного и современного. Работу эту возглавляли вначале Грот, а с 1895 – Шахматов. Словарь этот, выходивший отдельными выпусками начиная с 1891, остался незаконченным. Судя по первому тому этого словаря (под ред. Грота), в нем большое внимание уделялось нормализации языка. Особое внимание уделено стилистической характеристике речевых средств. Грот разрабатывает более тонкую и подробную систему стилистических помет. Так, в «Словаре русского языка» различаются слова и выражения не только просторечные (белки – «глаза», выкрутасы и т.д.), простонародные (вылупить глаза, взъерепенить), народнопоэтические, устарелые, областные, но и детские (бяка), иронические (вылезть в люди), шуточные, непристойные и т.п. Таким образом, вводятся обозначения разной экспрессивной окраски слов. Уточнена система указаний на социальногрупповые различия языка (введены пометы: школьн. – вдолбить, вызубрить, делов., канцелярск., купеческ. и т.д.).