МИХАИЛ НЕМЦЕВ


Риддерская

концессия

Лесли Уркварта

2 0 0 7 год


г. Р И Д Д Е Р

О Т А В Т О Р А

Книга раскрывает некоторые малоизвестные стороны экономического и политического процессов, клокотавших в котле во многом неоднозначных широко известных событий первой четверти ХХ века, связанных с революционными переворотами и попыткой передачи в концессионное управление иностранному капиталу Риддерских предприятий вновь образованного Киркрая РСФСР.

Впервые заинтересованному читателю открываются факты биографии одного из ярчайших представителей мирового горно-металлургического бизнеса, кавалера ордена святого Станислава «со звездой» за вклад в российскую промышленность и британской медали Виктории и Альберта «За героизм» Лесли Уркварта, при помощи использованных автором материалов книги «Хозяин медной горы» доктора К.Х.Кеннеди, старшего лектора по истории университета Джеймса Кука (Северный Квисленд, Австралия).

Широко иллюстрированная, «Риддерская концессия…» оснащена убедительными подлинными документами и картами приложений. Издание книги посвящено десятилетию со дня образования АО «Казцинк».

1. ГЕНЕРАЛЬНАЯ ОШИБКА КАБИНЕТА.

« Ничего и никогда не возможно осуществить без

существенного капиталовложения и весомого

влияния»

Д.Л.Уркварт

Антикрепостническая реформа 1861 года отразилась весьма своеобразно на судьбе глухого горняцкого поселка Риддерска (до ближайшего селения 86 верст). Еще за два года до этого исторического события здесь проживало 3550 человек, из которых семьдесят процентов составляли крестьяне окрестных сел, прикрепленные к горным работам на рудниках (крепостные), остальное население представляли каторжане, штрафные и вольнонаемные рабочие, солдаты охраны, рудничное начальство.(1)

В первые же послереформенные месяцы население поселка резко сократилось. Не помог и Указ от 1868 года об освобождении всех работников, занятых на работах по добыче руды от выплаты податей и рекрутских наборов сроком на шесть лет и обещание при закрытии горно-рудных предприятий наделять каждого из них наделами по десятине за сорок копеек в год. Рабочие продолжали разбегаться: в 80-90-е годы ХIХ века на всех вспомогательных и рудничных горных работах количество работающих колебалось всего лишь от шестисот до тысячи двухсот человек. С 1862 по 1896 годы в Риддерске было добыто сорок пудов золота и, по истощению рудных отвалов, отработка кварцев довела уровень горных работ до глубины второго горизонта старого рудника.

Не смотря на то, что за время кабинетского правления алтайские рудники и заводы дали пять миллионов тонн сортированных руд, из которых только одного серебра выплавлено 2650 тонн, к концу ХIХ века на передний план мировой торговли драгоценными металлами выдвинулась Мексика (эксплуатируемая США). Она стала ежегодно вырабатывать до 2360 тонн серебра, что вдвое снизило уровень цен на него и резко подорвало конкурентоспособность России на мировом торговом рынке.

Однако, остается неоспоримым фактом, что при промышленных (кабинетских) методах обработки добытых руд интересом наибольшего и, главное, легкого извлечения серебра решалась судьба всех открытых рудников Алтайского края, то есть они разрабатывались пока шло высокое содержание этого металла. Между тем как Риддерское месторождение, так и другие указывали на возможность создания при их разработке крупной свинцово-цинковой промышленности с одной стороны и золото-серебрянной с другой. Цинком в риддерских рудах прежде (до 1914 года, М.Н.- здесь и далее) совсем не интересовались, хотя, например Риддерский рудник по существу был рудник цинковый, остальные металлы присутствуют здесь в подчиненном состоянии. То же самое относится и к Сокольному и Крюковскому рудникам. Причины игнорирования цинка (как металла) в прежнее время весьма поучительны, так как они лежат в общих технико-экономических условиях цинково-рудных районов не только Риддерского, но и других регионов мира. Даже в странах с более прогрессивной, чем российская, техникой, особенно во время кабинетской разработки.(2)

Дело в том, что до 1914 года металлургия цинка базировалась главным образом на сухом способе извлечения металла («дистилляционном»), при котором цинковые руды в особой смеси нагревались до определенной температуры, вследствие чего металл возгонялся и пары его, подобно водяным, охлаждались. Но такой способ наиболее выгоден только при чистых, высокопробных цинковых рудах. При обработке же комплексных (сложного состава) руд с низким содержанием свинца и серебра, происходит весьма значительная потеря металлов, а извлечение их в лучшем случае не превышает 60-70 процентов. К этому нужно добавить еще значительный расход топлива на переработку цинковых руд. В виду всего этого за границей широко практиковалась дальняя перевозка ранее добытого сырья к месту наиболее дешевого минерального топлива и усовершенствованных оборудований. К примеру, испанские и австралийские руды обычно доставлялись в Бельгию, Англию, Францию и Германию. По свидетельству «Общего обзора главных отраслей горной и горно-заводской промышленности» (1915 год) международный обмен цинковыми рудами в первое десятилетие ХХ века достигал ежегодно громадной цифры в 850-900 тысяч тонн, содержащих около 400 тысяч тонн металлического цинка, что соответствовало половине общемировых объемов выплавки этого металла (3).

Наиболее передовыми методами подготовки цинковых руд и самого процесса извлечения металла, особенно при комплексных рудах в начале прошлого столетия обладали американские металлурги. Они достигли удовлетворительных результатов и в способах обработки цинковых концентратов, сведя потерю металлов до крайнего уменьшения применением электролиза (90-95 процентов)…(4)

Итак, возвращаясь к истории, разработка рудников Риддерского рудного поля, как упоминалось ранее, определялась наивысшим содержанием серебра, что заставляло брать руды только верхних горизонтов, так называемые «окисленные», где все металлы были в окисленном виде и обогащенном. И несмотря на это, вследствие несовершенства способов плавки, потери металлов были слишком велики.

Между тем, горный инженер Д.Богданов в «Материалах для геологии Алтая» (1914 год) констатировал, как факт, что Риддерск бросили (разрабатывать кабинетом) потому что «появились настоящие колчеданистые руды с таким малым содержанием, что не стоили разработки. На Сокольном руднике эти руды оказались убоже охристых и вскоре они были совсем оставлены, а приступили к энергичной выемке охристых руд».(5)

Если к этому добавить абсолютное равнодушие кабинетского руководства к внедрению на риддерских горно-рудных предприятиях хоть каких-либо достижений научно-технического прогресса: отсутствие мощных водоотливных установок; применение пороха для взрыва твердых пород; чрезвычайно слабо поставленную исследовательную часть (анализы), когда составление шихты носило скорее гадательный характер; оснащение процесса плавки руд примитивным механическим оборудованием; острый дефицит опытных горных техников – станет понятна вся история доконцессионной разработки Риддерского месторождения, которое всегда считалось чрезвычайно богатым и доходным.

В 1897 году на 720 дворов в Риддерске насчитывалось 3823 человека населения.(6) И если для малообеспеченных крестьян работа на рудниках была существенным побочным заработком, то жизнь мастеровых неотъемлемо связывалась с горным делом. После обнародования 29 марта 1893 года царского предписания о закрытии алтайских рудников и заводов и переоборудовании их производственных мощностей под лесопильные, салотопные, кожевенные, мукомольные и другие предприятия, Риддерск постепенно превратился в унылое, глухое, таежное захолустье. Лишь часть рабочих продолжала заниматься промывкой золота, получая при этом минимальную зарплату, но и они, доведенные до отчаяния всеобщим обнищанием, 3 января 1894 года потребовали повышения заработной платы, прекратили работу и разошлись по домам. Управление рудниками вынуждено было пойти им на уступки.(7)

По свидетельству студента 4 курса Горного института Павла Шильникова (1914 год): «В 1896 году геолог Майер нашел на Риддерском руднике добычу золотоносного кварцевого пласта лежачего боком месторождения. Через пять лет рудник был осушен и произведены осмотр и опробирование 5-го этажа с его последующим затоплением».(8) Комиссия в составе горных инженеров Ч.А.Ерина, Крупского и Мартини, подведя итоги, показала, что общий запас золотоносных кварцев (роговиков) определен в 20 млн. пуд. при среднем содержании золота в 10 золотников, т.е. на чистый металл приблизительно 520 пудов.(9)

В 1903 году по просьбе австрийских арендаторов Змеиногорского рудника князя Александра Турн-и-Таксиса и доктора права Иосифа Жанне-Эгона Риддерский рудник еще раз отлили и комиссией экспертов детально опробовали 6-й этаж. И, если до 1901 года добыча золота в Риддерске была сосредоточена на поверхности, то после 1901 до 1905 года работали и верхние горизонты месторождения. Однако, на этом дело и кончилось – после 1905 года Риддерск совсем забросили. В 1906 году водоотливные устройства, принадлежавшие кабинетской администрации, были увезены на Салаирский золотой промысел.

Полная остановка предприятия поставила жизнь местного населения в трагическое положение. Люди, не подготовленные к ведению сельского хозяйства, не имевшие для этого ни опыта, ни средств производства были обречены на голодное существование. Учитывая это, Чеслав Антонович Ерин, последний с 1888 года кабинетский управляющий Риддерскими рудниками, обращается в окружную контору: «Покорнейше прошу для облегчения положения рабочих разрешить какие-либо работы, могущие дать им пропитаться до начала летних работ. Со своей стороны полагал бы возможным разрешить добычу того количества руд, какое предполагалось проплавить из запаса прежних лет». Начальник Алтайского округа Розанов ставит свою резолюцию: «Представить управляющему в случае действительной нужды населения изыскать способы приступить к зимней заготовке дров». В ответ Ерин дает объяснение: «Приступить к этим работам не представляется возможности… Лесные порубы находятся от селения в расстоянии до тридцати верст, в лесосеках нет никаких помещений для рабочих, без которых обойтись рабочим при зимних морозах нельзя… леса залегают, где снег ложится, до двух сажен толщины». Не останавливаясь на этом, Ерин пишет один рапорт за другим и добивается-таки возобновления в небольших масштабах работ на рудниках и заводе.

Далеко не благополучно обстояли дела и на других горно-рудных предприятиях региона, в связи с чем все очевидней складывалась ситуация, при которой у кабинетских чиновников возобладала идея передачи алтайских рудников и заводов частному капиталу, не зависимо – своему, российскому, или иностранному.

24 марта 1903 года Кабинет передает Риддерские предприятия в аренду австрийской компании «Турн-и-Таксис». По условиям концессионного договора австрийцы, арендуя Риддерские рудники, должны были платить Кабинету подать натурой: с золота – 6%, серебра и меди – 3%, свинца, цинка и других металлов – 1,5%.(10)

Уполномоченный компании Кисс-Шлезингер ходатайствует перед руководством Алтайского округа о проведении откачки шестого горизонта Риддерского рудника «местными рабочими и служителями под руководством Ч.А.Ерина». При осушении австрийцы использовали два риддерских паровых котла, пульпометр и висячий шахтный насос «Виртингтон». Для опробования руд им были предоставлены пробирня, три золотопромывальных и обогатительная фабрики, плавильня с шахтной печью и трейбофеном. Ознакомившись с опытом работы Ерина по откачке воды, арендаторы пришли к выводу, что рудник можно снова залить и откачать, когда потребуется без особых издержек. Они не стали приступать к добыче руд даже после осушения шахты, подсчитав, что руды «для испытания на площади имеется в достаточном количестве и разных сортов».(11) Что и совершили в самом начале своей деятельности, срочно отправив риддерские образцы для промышленных испытаний по обработке на завод «Грузверк» в Магдебурге.

В то же время Ч.А.Ерин предлагает округу «проплавить руду на заводе силами риддерских рабочих»(12), тогда как Кисс-Шлезингер в письме к князю подчеркивает, что содержание алтайских руд выше австрийских, «потому весьма важно усердно поработать над промышленным разрешением этой задачи»(13).

Использовав, сооруженный еще по проекту К.Д.Фролова в 1801 году, водоводный канал между реками Быструхой и Филипповкой, концессионеры построили гидроэлектростанцию мощностью в 180 киловатт. Ее мощность из-за шуги и наледи в зимний период времени падала и недостающую энергию восполняла паросиловая установка – локомобиль. На этом новшества новоявленных хозяев Риддерска и закончились. Не используемые на подземных работах рабочие частью переключились на сельское хозяйство, подсобные промыслы, частью разошлись по выселкам: Орловку, Александровку, Зимовье. 13 июня 1907 года Ч.А.Ерин сообщал рапортом в округ: «Вследствие постепенного сокращения работ в течение уже нескольких лет подряд, рабочие, по неимению постоянного заработка, одни совсем покинули рудник, другие принуждены были приискивать себе заработки помимо рудника и поэтому в настоящем году даже не оказалось желающих заняться рубкою дров».(14) С каждым днем поселок пустеет, строения исчезают целыми улицами. Из 720 дворов осталось только 468. Покинул селение со своей семьей и сам Чеслав Антонович.

И тем не менее, «по истечении пяти опытных лет», 25 сентября 1910 года Кабинет заключает контракт с компанией «Турн-и-Таксис» сроком на тридцать лет, согласно которому австрийцы получали право производить разведки и опыты промышленного извлечения золота, серебра, меди, цинка, свинца и других металлов и минералов, находящихся в Риддерском, Ново-Сокольном, Старо-Сокольном, Крюковском, Ильинском и Черемшанском месторождениях, относящихся к Алтайскому округу ведомства Кабинета (в том числе и Зыряновске). Одна из статей контракта предусматривала «в случае ликвидации дела арендаторами, по различным причинам, ранее истечения контрактного срока, все возведенные плотины, шлюзы и водоводы не могут быть разобраны или отчуждены и поступают по окончании ликвидации в бесспорную собственность Кабинета…»(15). В доход Кабинета зачислялся и залог по договору в виде процентных бумаг на сумму 50 тысяч рублей.

16 ноября 1911 года царское правительство расторгает договор с компанией «Турн-и-Таксис», в чем, очевидно, немалую роль сыграло и обострение противоречий на международной политической арене между двумя империалистическими монстрами – Антантой и Тройственным Союзом, членами которых были, соответственно, Российская и Австро-Венгерская монархии.

Но еще 11 октября 1909 года бывший министр торговли и промышленности Кабинета ЕИВ, действительный статский советник и кавалер Михаил Михайлович Федоров, став председателем Совета Азово-Черноморского коммерческого банка, в целях организации посредничества и привлечения к финансированию российских предприятий иностранного капитала, создает «Российское горно-промышленное комиссионное общество» (Росгорн). Заключая сделки с иностранными компаниями на приобретение или аренду российских горно-промышленных предприятий, «росгорновцы» передавали свои права покупателю, получая при этом солидные суммы «отступных». 24 декабря 1911 года, при согласии Лондонского международного русского синдиката, председатель правления «Росгорна» получил концессию на Риддерские рудники с целью разведки и правом перепродажи их, согласно договора «всякому другому обществу, русскому или иностранному».

31 января 1912 года Федоров пишет начальнику Алтайского округа В.П.Михайлову: « Наш инженер А.П.Иванов уже изложил вам намерения нашего Общества относительно Риддерского рудника. В самом непродол- жительном времени мы посылаем штейгера Конюхова для предварительного осмотра, взятия на месте проб, выяснения стоимости откачки и, наконец, собирания всякого рода данных относительно производительности Риддерского рудника. Экспедиция же, снабженная серьезными техническими силами предполагается в мае с.г.» (16).

В свою очередь исполняющий должность помощника управляющего Кабинетом ЕИВ флигель-адъютант, свитский генерал-майор Половцев, 6 февраля доводит до сведения Михайлова, что «председатель Российского горнопромышленного комиссионного общества действительный статский советник М.М.Федоров, желая взять в аренду рудные месторождения Риддерского района Алтайского округа, обратился в Кабинет его величества с ответственным прошением, По рассмотрению означенного прошения и.д. управляющего Кабинетом его величества признал возможным представить для осмотра не весь район, который был сдан князю Турн-и-Таксису и доктору прав Жаннэ…, а только ту часть его, которая составляет систему реки Ульбы до слияния ее с речкой Малой Ульбой…»(17).

22 февраля риддерский лесничий Шевалев получил копию предписания о разрешении на ознакомительные работы, а 6 марта Конюхов, уже после обследования, выехал из Риддерского поселка в Барнаул за анализами. В то же время В.Михайлов получает от М.Федорова ободряющее послание: «Мне было очень приятно вспомнить нашу прежнюю совместную в Красном Кресте работу и о многом переговорить…Во всяком случае мы сделаем все возможное, чтобы устроить Риддерское дело»(18).

Ближе к весне, для проведения детальной геологической и экономической разведки, Кабинет разрешает «Росгорну» продлить срок ознакомления с Риддерским регионом до 1 января 1914 года и дает льготу на проведение железной дороги по «кабинетским» землям от Риддерска до Усть-Каменогорска.

Однако, вскоре время на раздумье новоопределяющихся концессионеров было сокращено ровно на один год и Половцев передает Федорову указание, ставящее «Росгорну» ряд условий: « 1. Не позже 1 января 1913 года указать Кабинету лиц и финансовые группы или фирмы, которые примут участие в осуществлении Риддерского предприятия и к апрелю 1913 года сообщить Кабинету список лиц, которые отправляются на место для окончательного осмотра рудника, взятия проб и вообще для ознакомления с условиями организации предприятия; 2. Не позже 15 мая 1913 года вышеуказанные лица должны быть на месте и приступить к работе. 3.Не позже 1 июля 1913 года Вы должны представить в Кабинет возможно подробные сведения о результатах работы миссии, о всех произведенных затратах на посылку миссии и работе ее, а так же все данные, оправдывающие пожелания тех или других изменений принципиальных контрактных условий, сообщенных Вам 24 декабря минувшего года № 17794.

К этому Отдел добавляет, что «неисполнение какого-либо из вышеуказанных условий влечет за собой окончательную потерю права на дальнейшее ознакомление с Риддерской концессией и освобождает Кабинет от всяких по отношению к Вам обязательств. О согласии на установленные выше условия продления ознакомления с Риддерской концессией Отдел просит уведомить.» (19)

Попав в жестко регламентированные временные ограничения, М.М.Федоров срочно обращается к Джону Лесли Уркварту, директору «Русско-Азиатской корпорации» (Азирус) – крупнейшего по тем временам банка, контролировавшего почти всю цветную металлургию России от Хабаровска до Петрограда, с акционерным капиталом в 204 миллиона рублей (60 процентов этой суммы находилось под контролем иностранного капитала):

« Милостивый государь, Лесли Андреевич!

24 декабря 1911 года наше общество получило концессию на Риддерский район Алтайского Округа 24 ноября сего 1912 года Кабинет продлил нам эту концессию до 1 августа 1913 года. Еще в мае сего года мы передали Вам технические материалы на Риддерские рудники, в том числе и результаты их осмотра нашим агентом. Ныне письменно подтверждаем свое согласие на передачу всех наших прав по вышеуказанной концессии на следующих, выработанных совместно с Вами, основаниях:

1. Ваша корпорация обязуется в точности выполнить условия, поставленные нам Кабинетом Его Императорского Величества в его отношении от 24 ноября сего года за № 17517.

2. Ваша корпорация должна дать нам все сведения по 1 и 3 пункту условий, поставленных нам Кабинетом, чтобы мы могли выполнить их по отношению к Кабинету .

3. На уступку наших прав Вам по Риддерской концессии вы уплачиваете нам :

- 5000 рублей при подписании предварительного договора и

- 45000 рублей при образовании общества для эксплуатации Риддерской концессии.

Кроме того, Вы нам представляете право подписки на 5% акционного капитала, который будет образован для той же цели по номинальной цене; если же реализация этого капитала будет поручена какому-либо консорциуму по ценам для консорциума ниже номинальной, то и мы имеем право подписки на вышеозначенное количество акций по цене консорциума. Порядка ради не откажите письменно подтвердить настоящее согласие. С совершенным почтением, Михаил Федоров. С-Петербург, 12 декабря 1912 года»

Почти сразу Л.Уркварт отвечает: « С-Петербург, 14 декабря 1912 год Правление Российского горно-промышленного комиссионного общества. Милостивые государи! Подтверждаю получение Вашего письма от 14 сего декабря относительно передачи нам прав на Риддерский район Алтайского Округа и настоящим выражаю Вам свое согласие на эти условия. С совершенным почтением, директор-распорядитель Русско-Азиатского товарищества Л.А.Уркварт.»

На бланке послания рукой Уркварта сделана пометка карандашом: «Архивариусу. Копию переслать в Лондон». С этого момента имя Лесли Уркварта входит в историю глухого горняцкого городка и, спустя совсем немного времени, приобретает новые грани и оттенки на мировой экономической и политической арене.

2. КАВКАЗСКИЙ СЛЕД.
«Эта земля достаточно дикая и здесь тебе

могут запросто перерезать горло…»

Д.Л.Уркварт
В чуть более восьмидесяти километрах от коммерческого порта Смирна Оттоманской империи (Турция), давно заложенной базы британских коммерсантов, торгующих с Персией (что называется сейчас Измир), в небольшом живописном местечке Айдын, 11 апреля 1874 года, в семье выходцев из Шотландии Эндрю и Жанны Урквартов родился старший из
шести детей, сын Лесли. Глава семейства занимался прибыльной экспортной торговлей лакрицей (корень солодки) и лакричной пастой, экстрат из которой широко использовался в фармацевтической и табачной промышленности, кондитерском производстве.

В возрасте семи лет мальчика зачислили в английскую Коммерческую школу В.С.Баркшир в Смирне, в которой он проучился шесть лет. На основании табелей об успеваемости можно сделать вывод о том, что Лесли был достаточно серьезным учеником, проявил талант в языках, и к своему десятилетию не только бегло говорил на английском и французском , но также на турецком и на греческом языках. Чувствительность и ранимость десятилетнего ребенка отразились в письме к родителям от 21 ноября 1884 года: «Несмотря на то, что мы в разлуке, я очень вам благодарен за те комфорт и счастье, которые я имею с тех пор, как покинул дом». (20).

В 1887 году семья Урквартов уехала в Шотландию и поселилась в Портобелло за Эдинбургом. При этом учитывалась необходимость обучения детей, а что более важно - у Эндрю Уркварта появилась возможность руководить своим крупным лакричным предприятием не в Анатолии, а на Кавказе, в Уджари, посредством созданной им там Торговой Корпорации Ориента (ОТС).

Лесли продолжил получение образования сначала в небольшой частной школе в Портобелло, а затем в общественной школе в Эдинбурге. По просьбе отца в середине 1890-х годов председатель Совета директоров ОТС Бенджамин Скотт устраивает его на должность инженера-стажера в фирме «Харвей и Комп.» в г.Глазго. (21)

Вскоре после этого юноша начинает посещать вечернюю школу в Глазго, в Шотландском Техническом колледже, где усердно изучает механику и электротехнику. Следуя совету отца: «Старайся наилучшим образом получать практический опыт» - он работает около шести месяцев в конструкторском бюро, но к 1894 году теряет запас терпения и не завершает свои обязательства.

Меж тем, Стивенсоном Макадамом, под чьим руководством он изучал химию по специализации - нефть, для Лесли было забронировано несколько мест в Университете Эдинбурга. В результате летом 1896 года молодой Уркварт работает химиком в нефтяных исследованиях Броксборна, а осенью - в нефтяных исследованиях Ланарка.(22).

Генеральный директор «Ланарк Ойл» предлагает понравившемуся специалисту должность руководителя нефтеперерабатывающего завода во Франции с зарплатой 250 фунтов в год, а значит и возможность получить хорошую квалификацию. Однако, вернувшийся с Кавказа отец, просит ОТС заключить контракт с Лесли на три года с долгосрочной перспективой сделать его генеральным директором в лакричной Уджарии. На что последний отвечает отказом по причине недостаточности предложенной заработной платы. Эндрю Уркварт настаивает в Совете директоров на том, чтобы оклад был поднят до того уровня, который предлагался Ланарком.

Если бы юноше предоставили возможность принять решение самостоятельно, он наверняка бы склонился к карьере в нефтяной промышленности. Ведь именно благодаря помощи отца, который одно время хотел, чтобы сын «приехал в Баку получать профессиональные навыки в бурении нефтяных скважин и нефтепереработке»(23) и под руководством Макадама получил образование. Однако, после переговоров со своим дядей, Томасом Урквартом (24), всеми признанным, авторитетным инженером, ушедшим в отставку с должности начальника Грязи-Царицинской железной дороги России, Лесли Уркварт, желая сделать приятное отцу, принимает пересмотренное предложение ОТС и в течении двух недель был уже на пути на Кавказ.

На заводе, куда он прибыл, работало лишь несколько англичан, и за исключением греков, нанимаемых в качестве клерков на сезон урожая, большая часть рабочих была представлена многоязычным населением Закавказья. Таким образом, будущему бизнесмену приходилось почти полностью надеяться на своего отца в вопросах скорейшего знакомства с хозяйственной деятельностью предприятия. Большую часть времени новый директор проводил либо на заводе в г.Уджари, либо на занятиях по улучшению своих лингвистических способностей (25). Он легко выучил местный татарский диалект, а также по нескольку часов в день уделял занятиям с репетитором русскому языку и к марту смог самостоятельно прочитать свой первый рассказ на русском языке, уже позже признаваясь, что «он должен был быть очень фривольным для того, чтобы удержать мое внимание».

Гораздо более интересным для него стало путешествие в Буюк Ханли на границе с Персией. Эта земля была наводнена бандитами и контрабандистами - «что за таинственная страна, где всякий человек полностью вооружен!» - здесь Л .Уркварт получил полное представление почти об отсутствии грани между законом и беззаконием в Закавказье. По причине того, что других проводников они не смогли найти, их собственные проводники были тоже бандитами, а один из них даже предложил Лесли присоединиться к ним. Вот как это описывал позднее сам юный путешественник:

«Я ехал впереди неподалеку от моего знакомого грабителя, беззаботного весельчака, добродушного здоровяка, которому я сказал, что предпочел бы быть участником налетов, ездить верхом, воровать скот и все что плохо лежит. По пути назад он рассказывал мне об ужасной битве, которая произошла как раз на той земле, через которую мы проезжали, и как только мы поравнялись с одним местом, он сказал мне:

- Это место, где Азиз и Абдул удерживали позиции!

Окрестность и вправду выглядела ужасно: совсем рядом с берегом реки с высокой травой и тростником, растущим до самой воды. И если бы их совсем прижали, то они могли бы по реке доплыть до самой Персии и там найти убежище. Мурад Султан, так звали моего грабителя, продолжал:

- Сейчас хорошее время стать грабителем. У тебя есть хорошая лошадь ты хорошо вооружен, помоги мне остановить твоего отца - у него отличная сбруя, мы пересечем границу в Персию, а затем поедем в Катчак и будем перевозить через границу контрабандные товары. Что скажешь, Хоссейн (могущественный повелитель)?

Я не мог сдержаться и рассмеялся над простодушным и добрым пареньком. Он рассмеялся в ответ, смеялся и чихал довольно громко» (26 )

К двадцатитрехлетию характер Лесли претерпел значительные изменения. В его посланиях к матери содержалось все меньше и меньше ссылок на проказы и приключения, письма стали более серьезными по содержанию и по интонации. Он все реже вспоминал жизнь в Шотландии, своих друзей и одноклассников, а также весьма своеобразное поведение отца. Письма отличались все тем же оптимизмом, но стали более безличными и деловыми.

Теперь Лесли уделял больше времени чтению и рисованию акварелью, в чем значительно преуспел. Влияние отца и суровая жизнь в Уджари: работа в поте лица с начала лета, ежедневное плавание и верховая езда на лошади, а так же здоровая крестьянская пища - позволили ему достичь наилучшей физической формы. Прекрасно сложенный атлет за один метр восемьдесят сантиметров ростом, отрастивший усы, все это был Лесли Уркварт, который в мае 1897 года впервые посетил Баку для того, чтобы встретиться с небольшим сообществом иностранцев, проживавших в этом регионе.

Баку, как и многие другие города Кавказа, приобрел новое значение для иностранцев вследствие расцвета нефтяной промышленности России. Обладая техническими знаниями в этой области, Лесли был вскоре очарован тем, что увидел недалеко от Балаханов:

«В гостинице Баку мы встретили много англичан, все были заинтересованы в скважинах... Мы поехали в Балаханы для того, чтобы ознакомиться с фонтанирующей скважиной, которая приносила своему счастливому обладателю ежегодно 1600 фунтов... К моему удивлению я узнал, что прежде чем эта скважина стала фонтаном, она и еще шесть других скважин были предложены моему отцу в компании с Агоповым за чуть больше чем 3000 фунтов. Если бы он пошел на этот риск, то нам не пришлось бы сейчас торчать в Уджари. Человек, который владеет этой скважиной и который приобрел еще 6, сейчас находится на верном пути к тому, чтобы стать миллионером.

Какое замечательное место Балаханы! Сотни буровых вышек, непрерывно качающих миллионы пудов нефти и приносящих своим хозяевам тысячи фунтов!

Агент Агопова в Баку начал свою деятельность 6 лет назад с нуля, а теперь его капитал, благодаря нефти, составляет 50000 фунтов». (27).

Нефтяная лихорадка Уркварта несколько ослабла по возвращению в монотонный Уджари. Однако, она успокоилась лишь на время, периодически проявляясь в следующие пять лет после общения с нефтяниками во время поисков новых участков лакрицы на Кавказе.

Урожай 1897 года был достаточно бедным и руководство компании ОТС решило расширить свое производство на неохваченные поисками растения районы, с целью обеспечения новых поставщиков и опережения коммерческих партнеров. Лесли Уркварту была поручена разведка участков северо-западного побережья Каспийского моря.

Он отбыл инкогнито в августе 1898 года после того, как закрыли промышленный сезон. Ко времени начала экспедиции знания в языках и обычаях народов Кавказа у разведчика были достаточными, чтобы успешно маскировать свое британское происхождение. Выбор региона для разведки определили несколько весьма существенных причин: во-первых, шло строительство Владикавказской железной дороги к югу от Петровска, которая должна была соединить Уджари через Баку и Ростов с сетью железных дорог Центральной России; во-вторых, весь регион пребывал в упадке от недостатка занятости населения и экономических вливаний, как следствие - наличие достаточно недорогой рабочей силы.

Путешествие занесло Лесли Уркварта до участка строительства дороги в Каякенте по пути на Дарвачи, Кубу, Хачмас и Дербент. Далее он посетил Грозный через Петровск и Хасавьюрт, где основой экономики была разведка нефтяных запасов. Из Грозного маршрут пролег на северо-запад через Владикавказ и Пятигорск к порту Новороссийск. Не обошлось без инцидентов, о чем свидетельствовала следующая запись: «Эта земля достаточно дикая и здесь тебе могут запросто перерезать горло...» (28). В Петровске Лесли на время приковала к постели «легкая лихорадка», и большую часть пути ему приходилось довольствоваться довольно скудными приемами пищи. На одной из станций где поезд простоял полчаса, он успел «съесть тринадцать яиц (не проверяя, хорошие они или плохие), немного хлеба и выпить чашку кофе», что составило бы запас его продуктов на два дня. (29).

Но наиболее памятное событие произошло в Тифлисе, по пути домой в Уджари. Там наш разведчик встретил молодую американку, Эмми Форстер, в которую, вероятнее всего, безумно влюбился и позднее несколько раз ездил в столицу, где неделями гостил у нее. По возвращению в Соединенные Штаты молодые люди на протяжении многих месяцев вели переписку, и к его глубокому разочарованию там она вышла замуж. Сразу же после свадьбы Лесли писал брату Эмми: «Получил письмо от твоей сестры пару дней назад, оно меня очень расстроило. Как бы мне хотелось повторить еще раз наше Рождество 1898 года!». (30)

Из всех регионов, обследованных Л.Урквартом в 1898 году, наиболее привлекательным для ОТС оказался регион Кубы. По его собственному желанию, он и был направлен туда в качестве руководителя в начале 1899 года, чтобы основать контролируемый рассредоточенный объект для предприятия в Уджари. Уровень уверенности Уркварта в доходности организуемого дела был достаточно высок: «... вы будете удовлетворены в достаточной степени регионом Кубы, как участком для сбора лакричного сырья... если нам не удастся собрать 300000 пудов лакрицы в этом году, то я готов заплатить штраф в размере 500 фунтов из моей заработной платы» (31) . В течении первых шести месяцев того года, начав практически с нуля, Лесли жил в крестьянском доме, «построенном из глины и с несоразмерно маленькими окнами и дверями», питался простой пищей, «шашлыком на протяжении пятнадцати дней» и «С момента как покинул Уджари (в течение двух месяцев) не перекинулся ни с кем и парой слов на английском языке». Это был достаточно незавидный опыт, который усугублялся частыми болезнями (32). В конце сезона результаты были разочаровывающими, собрано всего 75000пудов лакрицы - всего четверть от запланированного. Расстроенный Уркварт писал своему отцу: «Ты был прав, я слишком большой оптимист» (33). Вдобавок строительство железной дороги было отложено, и после завершения она была перегружена подвижным составом. Кроме того, офис в Уджари постоянно отклонял повторяющиеся просьбы Лесли прислать больше клерков, для того, чтобы инициировать сбор сырья.

Меж тем, за два с половиной года, проведенных на Кавказе, Л.Уркварт добился благоприятного внимания со стороны сообщества инженеров и коммерсантов, и когда срок действия его контракта с ОТС подходил к завершению, он получил несколько предложений по работе на руководящих должностях. Одним из наиболее заманчивых было предложение возглавить единственное представительство насосного машиностроительного завода «Вортингтон и Вестингхаус», чье оборудование пользовалось высоким спросом на нефтяных предприятиях. Лесли обратился за советом к отцу и в результате добился улучшения своего контракта с ОТС. В ноябре 1899 года Совет директоров установил новую планку заработной платы молодому Уркварту на ближайшие три года на уровне 500 фунтов в год, плюс его содержание и все расходы, связанные с производственной деятельностью.

Получив больше свободы во время отсутствия отца, он возглавил работы по расширению и модификации завода в Уджари и применил программу расширения в регионе Кубы. Следующей его задачей стало улучшение взаимоотношений с конкурирующими лакричными фирмами, где он с удовольствием принимает предложение стать крестным отцом сына ближайшего конкурента Эванса из «Маккэндрюз и Фобе». Лесли Уркварт применяет такие методы руководства, от которых у некоторых директоров ОТС поднимались брови: найм контролеров для погрузки и выгрузки товара из деревень, в которых те имели авторитет; предоставление подарков руководству местной железной дороги; использование своего влияния на местную администрацию для того, чтобы инициировать увольнение чрезмерно обюрократившихся чиновников.

Как-то он подал прошение на строительство. Спустя время, в разговоре с чиновником, который должен был наложить на него резолюцию, поинтересовался о состоянии дел, на что услышал: «Вы, англичане, все сразу пытаетесь сделать. А вы знаете, что у меня лежат на рассмотрении прошения трехлетней давности, а ваше заявление у меня пока находится всего три месяца» (34).

Для высокоорганизованного амбициозного молодого человека лабиринты русской бюрократии были угнетающими, но они преодолевались сотрудничеством с правильными специалистами: «...Мы начали вчера загрузку восьми вагонов, сегодня - еще шести. При этом руководство железной дороги не выделяло нам больше пяти вагонов в день. Мне пришлось переговорить с начальником нашей станции, чтобы тот выделил нам еще пять вагонов (грузополучатель которых еще не был определен) плюс к тем, которые нам уже выделили из Баку. Завтра я выезжаю в Баку для того, чтобы Клементович выполнил свою задачу - не присвоил грузополучателя этим пустым вагонам. Не беспокойтесь, я все сделаю правильно, и у нас будет достаточно транспорта для груза» (35)...

В течение 1899-1900 годов интересы и контакты Лесли Уркварта развивались и в других направлениях. Его очень привлекали инвестиции в горное дело, особенно акции в Южной Африке, котировки которых падали и поднимались в зависимости от успеха британской армии в Трансваале. Молодой бизнесмен внимательно следил за ходом компании: «Мы, очевидно, находимся в преддверье большой битвы, и если нам повезет, то акции поднимутся», «акции Южной Африки выросли до TWO после победы Спаонс Копа и снова упали после его отступления», «такое ощущение, что все в Южной Африке меняется скачкообразно» (36). У себя, на Кавказе, Уркварт составляет прогнозы на цветные металлы. Об этом писал его отец: «Лесли обнаружил большие залежи меди в горах, позади нашего региона на Каспии (Куба), а так же угля и железа. Он, скорее всего, считает, что станет миллионером и ведет себя, как безумный. Он так же обнаружил ценные свинцовые руды - эта страна очень богата, но законы этой страны делают жизнь в ней довольно затруднительной. Надеюсь, что нам удастся привлечь капиталистов из Глазго для того, чтобы разрабатывать рудники» (37)

В итоге, эти открытия не привели практически ни к чему, Кроме того, Уркварты вели свое собственное дело, импортировали в Баку машины для нефтяной промышленности, где наибольшим спросом пользовались паровые двигатели и насосы. Агентство их не было высоко прибыльным, но, тем не менее, позволило установить полезные знакомства. Кроме того, благодаря ему и сам Лесли, и его деловая хватка стали широко известными руководителям нефтяных компаний. Молодой Уркварт при заключении сделок утвердил свою репутацию, как честного и последовательного бизнесмена.

Как-то, из-за опечатки, нефтяной компании выставили счет, превышающий на пятьдесят рублей фактическую цену. Лесли снизил цену и, к негодованию своего отца, написал следующее: «Я знал, что Вам это не понравится, я сначала просто хотел заплатить Вам разницу моей доли в прибыли от сделки по причине того, что это произошло исключительно по моей вине» (38).

Вполне естественным стало расширение деятельности Урквартов в нефтяной промышленности, когда в октябре 1900 года Эндрю приобрел договор на лизинг нефтяных предприятий в Путе, и вместе с Лесли они стали одними из первых претендентов на покупку акций нефтяной компании «Биби-Эйбат». В их письмах все чаще и чаще упоминается Баку, и в декабре отец и сын продают свои акции в Южно-Африканском портфолио и приобретают акции компании «Шибаев Петролеум».

Лесли не был удовлетворен своей работой в компании ОТС к концу завершения действия своего второго контракта. Частично это было вызвано некоторыми разногласиями с Советом директоров, не принимающим активного участия в управлении компанией, и разногласиями с отцом. Другой причиной послужило его страстное желание заработать капитал в период нефтяного бума в Баку. Тем более, что сдружившись к тому времени с Альфредом Уогстафом, генеральным директором компании «Шибаев Петролиум», он постоянно решал вопросы, связанные с нефтяной промышленностью.

Будучи по-прежнему неугомонным, молодой Уркварт за восемнадцать месяцев до этого определил рамки тех жертв, которые он готов понести для своего отца и для компании ОТС, жалуясь на то, что «продолжая как есть, при существующих условиях, я теряю свои шансы стать успешным в жизни - и я не намерен этого делать ни для кого» (39). Он считал лакричный бизнес своего рода трамплином и, несмотря на то, что был глубоко привязан, лоялен и даже беспрекословно покорен по отношению к отцу, в начале января 1900 года Лесли просит его покинуть Уджари: «Постарайся понять и все-таки согласись с тем, что головной офис должен находиться в Баку, мы примем непосредственное участие во вложении капитала и поможем все быстро организовать. Раз Уогстаф смог приобрести нефтедобывающую собственность, то почему не можем мы... Конечно же имя Урквартов почти настолько же известно на Кавказе, как и его, помоги нам не отстать от него в этой гонке.. .»(40)

К концу 1902 года Лесли всячески пытается отстраниться от лакричного бизнеса. В июне он дерзко отвечает отцу: «Несколько несправедливых обвинений, сделанных на его счет в трех письмах, представляющих собой официальное заявление... стали последней каплей. Я решил покинуть компанию ОТС. Я отправляю им свой отказ от должности где-то через месяц» (41)

«И каков был результат постоянных сбережений на протяжении шести лет? За это время я накопил 800 фунтов стерлингов, 300 из которых вложил в нефтяные месторождения, около 500 фунтов стерлингов я вложил в акции, которые вынужден был продать для прохождения лечения от малярийной лихорадки, которой я заразился здесь же. Всё это и есть результаты моей упорной работы и неудобств - накопить немного денег, которые в результате пошли на лечение моего заболевания, Принимая во внимание тот факт, что я жил в Баку, моя жизнь должна быть цивилизованной и комфортной и, кроме того, проходить в хорошем для здоровья климате с заработком не менее 1000-2000фунтов стерлингов в год. Я не думаю, что преувеличиваю - все обстоятельства указывали именно на это» (42).

В то время борьба между конкурирующими компаниями ОТС и «Маккэндрюс и Фобе» была в полном разгаре. С начала июля активно муссировались разговоры об объединении, направленном на монополизацию экспорта лакрицы из Кавказа и Анатолии на американский рынок. Только услышав об этом, Лесли Уркварт поднимает вопрос на рассмотрение: