Главная страница 1страница 2

ОСОБЕННОСТИ СИМВОЛИКО-СМЫСЛОВЫХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ

В РАМКАХ МОЛОДЕЖНОЙ СУБКУЛЬТУРЫ МОБИЛЬНОЙ КОММУНИКАЦИИ
Бондаренко С.В.
Опубликовано: Бондаренко С.В. Особенности символико-смысловых взаимодействий в рамках молодежной субкультуры мобильной коммуникации. // В сб. Молодежь Юга России: положение, проблемы, перспективы / Под ред. В.В. Черноуса / Южнороссийское обозрение Центра системных региональных исследований ИППК РГУ и ИСПИ РАН. Вып. 31. Ростов-на-Дону, 2005. С. 28-51.

История взаимосвязи мобильных артефактов и молодежных субкультур насчитывает не один десяток лет. Начиналось все в 70-е годы ХХ века с мобильных радиоприемников и магнитофонов. После этого появились различные цифровые устройства – от плееров и компьютеров, до мобильных телефонов. Необходимо признать, что мобильные технологии органично вписались в рамки молодежной субкультуры практически по всему миру и Юг России в этом отношении не является исключением.

На формирование молодежной субкультуры мобильной коммуникации значительное внимание оказывают тиражируемые масс-медиа паттерны культуры. В основе указанных паттернов лежит стремление найти информацию о том, как можно хорошо провести время. В рамках указанных паттернов владение мобильным артефактом рассматривается как нечто само собой разумеющееся, поскольку является частью культуры коммуникативных взаимодействий.

Принципиальное различие состоит в том, что если официальная культура базируется на высоком интеллектуальном багаже потребителей соответствующих культурных текстов, то молодежная культура ориентирована на более низкую планку восприятия тиражируемых масс-медиа потребительских образов. Соответственно, встает проблема разработки и внедрения в жизнь общества «мобильного» этикета пользования переносными телекоммуникационными устройствами, прежде всего применительно к процессам осуществления интеракций в молодежной среде.

Отметим, что со стороны представителей общественных наук изначально изучение социокультурных факторов использование мобильных телефонов было ориентировано на взрослую аудиторию. После того, как эти устройства, благодаря резкому снижению их стоимости, стали широко распространяться среди детей и подростков, исследователей заинтересовали особенности молодежной субкультуры пользования мобильными артефактами.

К сожалению, большая часть исследований осуществляется в западных странах. В настоящей статье представлены результаты исследований автора, а также делаются ссылки на публикации зарубежных исследователей.

Субкультура пользования мобильными артефактами является составной частью молодежной субкультуры. Особенности культуры поведения молодых людей существовали всегда (о чем имеется множество исторических свидетельств), однако только в конце XIX века представителями общественных наук юность стала рассматриваться как переходной этап между детством и взрослой жизнью [1].

В исторической перспективе необходимо понимать, что детство и юность - это процессы перманентного социального формирования личности, ее встраиваемости в существующие в обществе коммуникативные каналы. Соответственно, мы можем вести речь и о существовании специфической молодежной субкультуры пользования мобильными артефактами.

В ХХ веке стало очевидным увеличение продолжительности финансовой зависимости молодых людей от семьи, и это было связано с увеличением продолжительности обучения, а также с ростом молодежной безработицы. Безусловно, указанные факторы оказывают гораздо большее влияние на автономию молодых людей, чем все вместе взятые эффекты мобильной коммуникации.

Тем не менее, мы можем вести речь о трансформации под воздействием феномена мобильности, как коммуникативных практик молодежи, так и изменении роли семьи как социального института [2]. Ниже по тексту настоящего исследования его автор конкретизирует указанные трансформации.

В рамках семьи как социального института изменяется отношение не только к молодым людям, но и к детям. Рост криминальных и террористических угроз приводит к тому, что родители стали не только чаще приводить детей из дому до здания школы и контролировать их местонахождение после школьных занятий, но пытаться круглосуточно осуществлять мониторинг их перемещений. Перманентные угрозы безопасности - не единственный, хотя и важный, фактор постоянного снижения возраста, в котором родители дарят детям первый в их жизни мобильный телефон. В этом случае мы имеем дело с одной из разновидностей культуры подарка, в значительной мере основанной на связанных с узами родства альтруистических побуждениях [3].

С началом использования мобильного телефона происходит и реструктурирование семейного бюджета. Если до начала «мобилизации» основная часть расходов по содержанию ребенка приходилась на материальные затраты, то теперь доля нематериальных услуг начинает стремительно расти.

Покупка предоплаченных карт доступа к услугам мобильной связи выступает в качестве своеобразного соглашения между родителями и детьми об уровне расходов на этот вид коммуникации [4]. Соответственно, у ребенка появляются электронные «деньги» на счете, находящемся у провайдера услуг доступа к сети, и он может ими (в определенном отношении) бесконтрольно распоряжаться, тратя на приобретение различных мобильных услуг и контента.

В результате мобильные артефакты начинают играть все большую роль в жизни детей. Телефон имеет большое значение при игре, и для некоторых социальных групп он является входным билетом. В отдельных случаях телефоны сами становятся "виртуальными детскими площадками", и дети заполняют свое свободное время отправкой текстовых сообщений друзьям и различными электронными играми [5].

Для детей подаренный телефон изначально представляет большую материальную и социальную ценность [6], свидетельством чему служат опасения в отношении утраты аппарата во время занятий в школе по забывчивости или в результате кражи [7]. Поэтому, на первых порах, идя в школу или в детский сад, дети оставляют телефон дома. Однако, достаточно быстро стремление повысить свой социальный статус перевешивает возможность утраты и мобильный артефакт становится постоянным спутником ребенка.

Сам же факт дарения родителями мобильного артефакта рассматривается ребенком как символический жест предоставления большей независимости и социальной свободы [8]. Результатом становится расширение сферы повседневности, в новых пространствах которой дети и подростки получают возможность совершать относительно самостоятельные действия, которую они же могут лично организовывать.

Расширение пределов дозволенной свободы сопровождается и появлением дополнительных рисков совершения в киберпространстве и в оффлайне поступков отрицательной девиантной направленности. При этом сами по себе мобильные артефакты не могут рассматриваться в категориях «добра» и «зла». Скорее необходимо вести речь об отражении в молодежной субкультуре мобильной коммуникации общей культуры человека. В качестве примера поступков отрицательной девиантной направленности приведем зародившееся в Великобритании «развлечение» под названием «happy slapping», в процессе которого молодые люди подходят к незнакомому человеку, сбивают его с ног, а в это время ассистент снимает процесс на мобильную камеру, чаще всего, телефонную.

Подобные указанным в приведенном примере действия можно предотвратить, только воспитывая у подростков уважение к закону, однако, существуют сферы мобильных взаимодействий, в которых даже применение технических мер способно предотвратить правонарушения. В связи с этим возникает проблема разработки мер и технологий информационной стратификации, объединенных в техническую систему, блокирующую мобильные артефакты подростков, если с их помощью они будут пытаться просматривать размещенные в сети Интернете ресурсы, пропагандирующие насилие и имеющие порнографическое содержание.

Проявления отрицательной девиантности могут быть самыми разнообразными, как и меры по их профилактике. Практически во всем мире стоит достаточно остро проблема социального этикета при использовании мобильного телефона детьми и подростками.

В частности, семья и школа накладывают ограничения на пользование мобильным телефоном во время занятий и проведения внеклассных мероприятий. Результатом становится широкое использование подростками текстовых и мультимедийных коммуникативных инструментов, в частности, текстовой SMS-коммуникации. А поскольку обмен текстовыми сообщениями происходит конфиденциально, у молодых людей еще больше усиливается ощущение сакральности отношений и разделения миров взрослых и детей. В данном случае мы имеем дело с примером разрешения существующих противоречий путем выбора подростками коммуникативного канала, соответствующего особенностям социальной ситуации и их культурной компетентности.

В этом отношении достаточно показательно, что даже когда имеется возможность осуществлять интеракции по стационарному аппарату молодые люди, находясь у себя дома, часто разговаривают со сверстниками по мобильному телефону [9]. Такое, на первый взгляд, парадоксальное с экономической точки зрения коммуникативное поведение связано с восприятием мобильного артефакта как социального инструмента, позволяющего индивиду организовать микромир телефонной коммуникации, в то время как стационарный аппарат ассоциируется с образом коммунального устройства, доступного всем членам семьи.

Проведенные в Японии исследования показали, что молодые люди зачастую не нуждаются в персональном компьютере, если у них имеется мобильный телефон [10]. В данном случае речь идет о замене такого коммуникативного канала как электронная почта, на текстовую мобильную коммуникацию.

Новые каналы коммуникации появились не только в рамках молодежных сообществ, но и во взаимоотношениях детей и родителей. Так, при помощи текстовой мобильной коммуникации, дети, к примеру, получают возможность задать вопрос матери или отцу, когда они отсутствуют рядом, а также сообщить, что они пришли на школьные занятия. Родительское беспокойство о безопасности детей вечно, и мобильные артефакты позволяют, в определенной мере, уменьшить эмоциональные нагрузки для членов семьи, а также повысить эффективность осуществления социального контроля.

Вдобавок, новые технологии позволяют школам оперативно передавать всю необходимую информацию родителям учеников с использованием возможностей SMS-коммуникации. Речь идет о пересылке на мобильные телефоны родителей сведения об отсутствии ребенка в школе, о школьных событиях, экскурсиях, изменениях в расписании, о посещении культурных и спортивных мероприятий, об успеваемости ученика и т.д.

В мировой практике подобное взаимодействие между школой и родителями достаточно распространено, а в некоторых странах даже существуют специальные государственные программы поддержки дистанционных взаимодействий в системе образования [11]. Косвенным результатом внедрения таких систем является трансформация субкультуры взаимодействий родителей и учебных заведений. Вместе с тем некоторые авторы доказывают, что молодые люди используют мобильные технологии скорее для уменьшения эффективности родительского контроля, нежели для поддержания связи с представителями старших поколений [12].

Безусловно, ведя речь о детской мобильности, мы должны понимать, что затрагиваем сферу сложных переплетений паттернов поведения детей и родителей. На указанные паттерны существенное влияние оказывают не только материальное положение семьи, но и социокультурные, религиозные, а также национальные факторы.

К примеру, в Финляндии, как отмечают некоторые исследователи [13], для повседневной жизни детей и подростков характерны одиночество и небольшое количество контактов с взрослыми. Рабочий день родителей (включая дорогу на работу и с работы) очень часто продолжается свыше десяти часов.

Различие между взрослыми и подростками в вопросах использования мобильных артефактов проходит на уровне ценностном и, если в первом случае, преобладают факторы практицизма, то во втором - скорее необходимо вести речь об эмоциональном уровне. Так, подростки не слишком увлекаются коммуникацией по электронной почте, считая эту форму взаимодействий слишком официозной. Молодые люди предпочитают другие формы дистанционных взаимодействий – SMS и системы мгновенного обмена сообщениями.

Содействуя интенсивному формированию социального опыта, мобильные телефоны приобретают сакральное значение в молодежных ритуалах лиминальности (т.е. переходного состояния). В рамках молодежной субкультуры знаковая реальность мобильных взаимодействий непосредственно переходит в реальность социальную, связанную с социальными структурами и формами функционирования сообществ.

Субкультура мобильных взаимодействий молодежи основана в большей мере на принципах культуры подарка [14], нежели, к примеру, на пропитанных рационализмом мобильных взаимодействиях в бизнес-среде. Ритуальные символические обмены, достаточно типичное явление в молодежной среде, и мобильная коммуникация лишь придала новую динамику такого рода взаимодействиям.

Значительное место в таких взаимодействиях занимает обмен воспоминаниями, и поэтому молодые люди чаще, чем представители старших поколений, пересылают друг другу сделанные камерофонами фотографии, а также мультимедийные произведения. Сказанное отнюдь не исключает текстовой коммуникации, и подростки часто (по сравнению с представителями старших поколений) сожалеют об ограниченности оперативной памяти мобильных артефактов, не позволяющих сохранять большие количества полученных от друзей SMS и MMS.

Казалось бы, выход может быть найден путем рукописного копирования полученных по мобильной связи текстов. На практике такой вариант символической внешней памяти для сохранения воспоминаний используется чрезвычайно редко. Для того, чтобы в полной мере сохранить связанные с текстами воспоминания необходимо хранить послания в их первоначальной форме.

Преобразование же электронного текста в текст рукописный неизбежно приводит, как мы отмечали в предыдущей главе нашего исследования, к утрате смысловых оттенков, существующих между формой, функцией и символическим значением сообщения. Как отмечал американский социолог Дэвид Чил (David Cheal), «объект, который сделан вручную, не совсем похож на любой другой объект. Он уникален и неизбежно содержит в себе образ того человека, который его создал. Происходит «вливание» человека в этот объект…» [15].

Использование текстовой мобильной коммуникации позволяет молодым людям завязывать и поддерживать романтические отношения [16], осуществлять внутригрупповую координацию, получать доступ к различным сетевым сервисам и т.д. Мотивация использования текстовой коммуникации в значительной мере связана с восприятием молодежью социальных отношений и паттернов мобильных взаимодействий.

У молодых людей индивидуальная свобода тесно переплетена с членством в различных социальных сетях, состоящих из равных по социальному статусу участников, и неофициальными формами социальных взаимодействий. Эти сети могут включать сообщества численностью как в несколько человек, так и сообщества в десятки тысяч человек (к примеру, футбольных фанатов).

Известный французский социолог, антрополог и теоретик культуры Пьер Бурдье (Pierre-Félix Bourdieu, 1930-2002) расценивал членство в группе, социальную сеть и символы взаимного признания и принятия в качестве центральных компонентов социальной культуры [17]. Можно вести речь о примате сильных и слабых социальных связей, характерных для тех или иных виртуальных сетевых сообществ пользователей мобильных сетей, но у представителей академической науки сам факт существования сообществ уже не вызывает сомнений [18].

Особенности функционирования молодежных виртуальных сетевых сообществ выходят за рамки настоящего исследования. Если же в нескольких словах описать цель объединения молодых людей в виртуальную группу, как заметил Хельмут Беркинг (Helmuth Berking), их цель состоит в том, чтобы «праздновать периодическую консолидацию коллектива, о котором идет речь, воспроизводить и вызывать необходимые чувства и таким образом… возобновлять образование сообщества, нормативные ожидания его членов и моральные связи между индивидами» [19]

В отличие от мобильных социальных сетей представителей старших поколений, истоки которых необходимо искать в офлайне, в молодежных сообществах нередки контакты с совершенно незнакомыми людьми (в качестве примера приведем т.н. «клубы виртуальных знакомств», в которых преобладает текстовая коммуникация). Молодежь больше интересуются мобильными играми, чем представители старших возрастных групп, и это не удивительно, поскольку на подсознательном уровне игровая субкультура в значительной мере связана с усвоенными в детстве паттернами поведения. Благодаря мобильным коммуникативным технологиям молодые люди приобретают новые социальные опыты (в том числе и через мобильные игры), а также социализируются в среде киберпространства.

Рассматривая проблематику молодежной коммуникативной субкультуры мобильных взаимодействий, мы должны понимать, что речь идет, прежде всего, об удовлетворении важной социальной и психологической индивидуальной потребности ощущать себя нужным в обществе в целом и в рамках референтной группы, в частности. Для иллюстрации приведенного тезиса упомянем о достаточно типичной для подростков всего мира коммуникативной ситуации, описанной шведскими исследователями Александрой Вайленманн (Alexandra Weilenmann) и Катриной Ларсон (Catrine Larsson). Собравшись вместе участники группы демонстрировали друг другу полученные по мобильной связи текстовые и мультимедийные послания, хвастались большим количеством записанные в памяти мобильных артефактов телефонов друзей и, при этом, обсуждали проблемы межличностных отношений [20].

В молодежных сообществах наличие долговременных социальных обязательств приводит к возникновению групповой солидарности и появлению коллективной идентичности, инструментами поддержания которой, в частности, являются мобильные коммуникативные технологии. При этом базовой ценностью выступает сам факт участия в коммуникативном процессе, а содержание интеракций, как социальная ценность отходит на второй план [21]. Такая ценностная ориентация объясняется тем, что молодые люди больше нуждаются в эмоциональной поддержке, чем представители старших поколений, и мобильная связь предоставляет для этого необходимый коммуникативный инструментарий.

Многомерное исследование характерных для молодежных сообществ символических систем мобильных взаимодействий невозможно без учета соответствующих социальных контекстов. В первую очередь следует обращать внимание на восприимчивость молодежи к инновациям [22], а также на дефицит легимированных старшим поколением коммуникативных каналов и физических мест для осуществления как общегрупповых, так и межличностных контактов [23].

К примеру, японское общество, печально известное своим конформизмом, вынуждает молодого человека избегать личных контактов с другими людьми и тем самым обрекает его на одиночество [24]. С появлением мобильных технологий проблема одиночества хотя и не исчезает совсем, тем не менее, ее острота заметно уменьшается.

Молодые люди настолько привыкают к своим мобильным телефонам, что просто не мыслят своего существования без них, воспринимая артефакты как естественную часть повсдневности. Об этом свидетельствуют результаты исследования «Я и мой мобильный телефон», проведенного в 2004 году британской компанией Teleconomy. В ходе исследования было установлено, что подростки в возрасте от 10 до 14 лет очень быстро обучаются разнообразным продвинутым функциям мобильных телефонов. Соответственно, у детей мобильный артефакт выступает в качестве центра организации социокультурного пространства, а мелодии телефонных звонков - в качестве акустических кодов принадлежности к тому или иному сообществу.

По словам автора исследования профессора Майкла Хьюма (Michael K. Hulme), даже дети, которые только научились ходить, обладают навыками по звуку различать текстовые сообщения и входящие телефонные звонки. Можно вести речь и о различиях в культуре использования телефонов молодыми людьми и их родителями. Для подростков голосовая коммуникация находится не на первом месте, поэтому они используют мобильные телефоны не для связи, а в большей мере для получения новостей поп-музыки, игр, скачивания новых мелодий и иных мобильных сервисов.

Не случайно молодые пользователи мобильных телефонов гораздо лучше, чем более взрослые клиенты, осведомлены об их функциях. 71% опрошенных подростков сказали, что знают о существовании мобильной видеосвязи по сравнению с 54% взрослых. Около двух третей опрошенных детей слышали, что в телефон можно загружать игры, работающие на основе Java, и только 44% взрослых сказали об этом.

Таким образом, если для подростков мобильный телефон - прежде всего эмоционально окрашенный артефакт, связанный с ритуалами социальных взаимодействий, то для взрослых он ассоциируется с информативными функциями, а также функциями обеспечения безопасности. С возрастом же ощущение безопасности, которое ассоциируется с возможность мгновенной связи, только возрастает.

Символическая ценность владения мобильным телефонным артефактом последней марки в рамках молодежной субкультуры приобретает особую значимость, поскольку является стратифицирующим признаком. Исследование показывают, что телефонные аппараты рассматриваются пользователями не столько как технические, а скорее как социальные артефакты, связанные с групповой и индивидуальной идентичностью [25]. Для участников молодежных сообществ не быть подключенным к телекоммуникационной сети означает фактическое исключение из социума.

В рамках же существующей в телекоммуникационных сетях культуры подарка обмен мобильным контентом, и связанные с этим процессом действия молодых людей могут рассматриваться как социальные маркеры, посредством которые коммуниканты способны договариваться, а затем и периодически подтверждать договоренность о характере социальных отношений [26]. В этом контекста даже единственное словосочетание в SMS-послании «как дела» может иметь множество смысловых оттенков – от банального желания осуществлять коммуникацию до стремления опосредованно (через мобильные взаимодействия), возобновить ранее прерванные отношения. Во второй части статьи мы более подробно остановимся на особенностях текстовых коммуникативных взаимодействий осуществляемых в рамках субкультур мобильной коммуникации.

Появление и развитие текстовой мобильной коммуникации - пример того, как недооценка разработчиками перспектив развития коммуникативной технологии была скорректирована повседневным опытом формирования культурных паттернов самими пользователями технических артефактов. Дело в том, что первоначально функция передачи алфавитно-цифрового контента была встроена в мобильных телефонах исключительно с целью обеспечения плавности перехода от осуществлявшейся при помощи пейджеров односторонней коммуникации, к двусторонним взаимодействиям.

Функция текстовой коммуникации до недавнего времени отсутствовала в стационарных телефонах и, благодаря этому сервису, появилась возможность по-новому взглянуть на формы и содержание межличностной коммуникации, осуществляемой по телефонным каналам. Сервисы коротких текстовых сообщений - Short Message Service (SMS) и Multimedia Messaging Services (MMS) [27] - впервые появились на европейском континенте и за непродолжительное время покорили весь мир. Россия в этом отношении не является исключением [28].

Популярность SMS-сервисов связана с их удобством, в частности, ими можно пользоваться даже в случае недоступности голосовой связи — например, при терактах. Эта техническая особенность связана с маленькими объемами информации в каждом послании и наличием у провайдеров услуг мобильной коммуникации особого приоритетного канала передачи данных.

В некоторых странах, к примеру, на Филиппинах, за несколько лет процесс осуществления текстовой мобильной коммуникации [29] превратился в «национальное времяпрепровождение». Вместе с тем было бы заблуждением считать подобную форму письма абсолютно новой культурной практикой.

Еще лауреат Нобелевской премии по литературе 1969 года Сэмюэль Беккет (Samuel Beckett, 1906-1989) исходил из того, что слово самоценно и самодостаточно [30]. С другой стороны, было бы ошибкой не учитывать еще один тип значений слов, в соответствии с которым, как писал выдающийся немецкий социолог Карл Манхейм (Karl Mannheim, 1893-1947): «…слова понимаются не по аналогии со строго определенными понятиями в контексте единственно возможного понятийного уровня, что их глубинный смысл открывается лишь в том случае, когда значение отдельных слов и всю речь целиком вновь помещают в экзистенциальный контекст, из которого и для которого она возникла» [31].

Британский исследователь Уолтер Дж. Оун (как в свое время и Маршалл Маклюен), рассматривает процесс письменного творчества, в качестве одной из разновидностей протезирования, позволяющего человеку расширить данные ему природой возможности [32]. На наш взгляд, текстовая коммуникация должна рассматриваться, в первую очередь, как составная часть семиотической культуры, а уже во вторую очередь возможно использование антропологических исследовательских подходов.

Говоря иными словами, письменная культура мобильной коммуникации должна рассматриваться с точки зрения «медиальности», то есть поиска языка, посредством которого личность могла бы выразить себя в новой среде, приняв участие в формировании и трансляции соответствующих паттернов. При этом текстовая мобильная коммуникация содержит материальные следы устной культуры межличностных взаимодействий.

Основанием для такого дискурса может служить тот факт, что сообщения SMS сочетают непринужденность устной речи с рефлексивностью эпистолярного жанра. Такой стиль коммуникации может нравиться или отторгаться, но выбор того или иного коммуникативного канала всегда остается за индивидом, косвенным образом подчеркивая идентичность и культурную компетентность.

В наши дни функция передачи коротких текстовых сообщений очень популярна в мире мобильных взаимодействий [33]. «Поколением TXT» или «клиперами» называют нынешних подростков, не представляющих своей жизни без SMS и иных сервисов мобильной связи. Этот термин изначально появился в Японии и, ведя речь о новом поколении, журналисты подразумевали молодых людей моложе 25 лет, называвших себя «oya yubi sedai», т.е. поколением, чей «большой палец участвует в гонках» [34].

В данном случае мы имеем пример того, как форма публикации текстов, обеспечивает инкультурацию новых средств коммуникации в ту или иную социальную среду, востребованность соответствующих навыков, позволяющих обеспечить понимание, интерпретацию и оценку постсовременных культурных кодов. Умение быстро набирать SMS стало одним из элементов культурной компетентности личности, а интерпретация сообщений сопровождается процессами социально-ролевой дифференциации участников социальных сетей мобильной коммуникации. Высказывается предположение, что молодежь выступает не только движущей силой развития субкультуры текстовых взаимодействий, но и является жертвой новых культурных практик, ограничивающих свободу самовыражения [35].

Сегодня услуги SMS – это не только прямой обмен сообщениями между абонентами телефонной сети, но и широкий спектр разнообразных информационных сервисов, в числе которых прогноз погоды, банковское обслуживание, инструмент осуществления платежей, телеголосование или возможность проверки состояния своего счета. Технические особенности осуществления коммуникативных взаимодействий устраняют дихотомию массовое/элитарное.

В некоторых странах закон разрешает осуществить развод между супругами с помощью SMS [36], в Германии священник может послать таким же способом нужную цитату из проповеди прихожанам, а на Филиппинах в 2001 г. посредством SMS повстанцы координировали антиправительственные действия своих сторонников.

Если европеец посылает в среднем три SMS в день [37], то житель Филиппин ежедневно отправляет десять сообщений [38]. Объяснением столь различного числа коммуникативных посланий могут служить не только более прочные внутрисемейные связи, но и иные факторы.

В частности, на Филиппинах по сравнению с западными странами менее развита проводная телефония, кроме того, значительное число жителей страны вынуждены находить работу заграницей и регулярное взаимодействие с родными и близкими, позволяет психологически не отрываться от малой родины. Влияют на указанные практики и национальные социокультурные особенности. Так, в Норвегии и Японии, молодые люди используют мобильные телефоны в большей мере как устройства текстовой коммуникации, чем для передачи речевого трафика [39] и т.д.

В текстовой SMS коммуникации наиболее ярко проявляется семиотический аспект субкультур мобильных коммуникаций. С точки зрения теории деятельности мы имеем пример того, как технология влияет на процесс организации и осуществления интеракций.

С появлением дополнительных сервисов мобильный телефон перестал рассматриваться как устройство голосовой коммуникации и постепенно стал превращаться в персонализированный центр мобильной коммуникации голосовых, текстовых и мультимедийных сообщений [40]. Указанные изменения способствовали и процессам развития лингвистической культуры пользователей мобильных артефактов, в основе которой находится рационалистическая парадигма.

У современных же исследователей появилась уникальная возможность понять, «как неформальные правила использования мобильного телефона, формируют мгновение за мгновением социальное явление на стадии его становления» - писал британский культуролог Джед М. Мурта (Ged M. Murtagh) [41]. Его коллега Уолтер Дж. Оун (Walter J. Ong) считает процесс письменного творчества (к которому, заметим, относится и текстовая мобильная коммуникация), частью процесса интериоризации, и именно поэтому некоторыми другими исследователями этот вид человеческой деятельности не расценивается как технология [42]. А, как известно, по Л.С. Выготскому (1896-1934), интериоризация - это становление подлинно человеческой формы психики благодаря освоению индивидом человеческих ценностей, т.е. базовых элементов культуры. Для того, чтобы понять культуру текстовых мобильных коммуникаций, исследователю необходимо полностью погрузиться в этот знаковый мир, самому стать участником интеракций.

Текстовая коммуникация может быть либо асинхронной (SMS-коммуникация), либо синхронной – мобильный чат. Кроме взаимодействия по принципу «каждый с каждым», широко распространена коммуникативная модель «один ко всем», примером которой являются тематические SMS-рассылки. SMS-коммуникация может осуществляться как непосредственно по линии отправитель-получатель, так и опосредованно, через электронные масс-медиа: отправитель – телестанция – экран телевизора – получатель [43].

Текстовая мобильная коммуникация обладает рядом преимуществ по сравнению с голосовой связью [44], а для граждан с ограниченными способностями это, зачастую, единственный способ дистанционного взаимодействия с родными и близкими [45]. Да и для акторов без таких ограничений, текстовая мобильная коммуникация позволяет улучшить связи как с членами семьи, так и отношения с знакомыми [46].

Во-первых, полученные асинхронные сообщения могут сколь угодно долго находиться в памяти артефакта. Сообщения, которые долгое время сохраняют в памяти мобильного телефона, это элементы внешней памяти человека, в которых содержится информация о тех или иных мгновениях его жизни [47]. Соответственно, мы можем вести речь об эмоциональном ресурсе личности, часть которого сохраняется в памяти мобильного артефакта.

Во-вторых, взаимодействие может осуществляться в публичных местах без опасения нарушения конфиденциальности переписки и нарушения приватности окружающих.

В-третьих, появляется возможность обдумывания и редактирования сообщений, до того как они будут отосланы. При этом каждое сообщение, даже содержащее единственный смайлик, самодостаточно и целостно. В киберпространстве акторы, в процессе социального взаимодействия, используют общие символы [48] и постоянно интерпретируют смысл действий через сами действия.

Именно динамическое многообразие смыслов, организованных на началах субъективности, отличает текстовую коммуникацию от иных коммуникативных практик мобильных и стационарных телефонных взаимодействий. В данном случае используемый для осуществления коммуникации сленг может рассматриваться как один из социальных ресурсов участников виртуального сетевого сообщества, развитие которого определяется как внешней социальной средой, так и когнитивными практиками выявления в минимизированном тексте посланий сокрытого смысла.

В-четвертых, существуют множество тем, на которые люди по тем или иным причинам не могут беседовать вслух или осуществление межличностной коммуникации «лицом к лицу» с представителями противоположного пола запрещают религиозные нормы [49], а также существующие в обществе ограничения (пример, телефонная связь с находящимися в тюрьме преступниками). В государствах, в которых офлайновое общение между мужчинами и женщинами затруднено по религиозным соображениям, мобильная связь произвела настоящую коммуникативную революцию, а также способствовала трансформации социальных норм.

В-пятых, одно из неоспоримых преимуществ текстовой коммуникации состоит в том, что собеседника никогда не перебивают, не дослушав высказываемую мысль. Это происходит в силу технических особенностей передачи информации и, по мнению многих из участников виртуального общения, способствует повышению качества коммуникационных процессов.

В-шестых, в рамках виртуальных сетевых сообществ обмен текстовыми посланиями выступает в качестве формы совместной деятельности, укрепляющей групповую идентичность. При этом в рамках социальных сетей «сообщения служат, чтобы объединять участников группы посредством общезначимых историй или нарративов» [50].

Социальные сети могут иметь как официальный, так и неофициальный характер. В свою очередь осуществляемые интеракции могут иметь формальный или неформальный характер. Формальные интеракции предусматривают использование традиционных лексических конструкций, метафор, специальных терминов и т.д. Неофициальные интеракции, вместо вышеназванного, подразумевают совместное использование чувств, эмоций, социальных практик неформальных взаимодействий и т.д., всего того, что американский исследователь Питер Зенге (Piter Senge) назвал «общедоступными ментальными моделями» (shared mental models) [51].

В-седьмых, по сравнению с взаимодействиями «лицом к лицу» текстовая SMS коммуникация носит более афористичный характер. Кроме того, в SMS люди могут выразить чувства, которые они затрудняются передать при личном контакте.

С другой стороны, системы мобильной текстовой коммуникации обладают недостатками, не позволяющими их использовать в деловой переписке, в частности, ограничена длина сообщений (максимум 160 знаков) и отсутствует возможность пересылки вложенных файлов. Эмоциональность и выразительность коммуникативных взаимодействий в производственных отношениях отступает на второй план.

Проведенный анализ текста SMS-сообщений подростков показал, что чаще всего в них идет речь о координации совместных действий, сплетнях, дружеской болтовне и т.д. [52]. Для сравнения, в интернет-чатах основой бесед является социализация в тех или иных сферах, шутки, планирование совместных действий и обсуждение школьных уроков [53]. На наш взгляд, существующие различия тематики коммуникативного дискурса обусловлены ограничением на количество символов в процессе текстовой мобильной коммуникации (160 знаков). Не случайно, глобальные проблемы практически не обсуждаются ни в процессе мобильной текстовой и мультимедийной коммуникации, ни в интернет-чатах.

Необходимо учитывать и тот факт, что в полной мере понять смысл коммуникативных взаимодействий можно только с учетом контекста осуществления интеракций и во взаимосвязи предыдущих и последующих посланий. Особенно это касается психологического феномена «присутствия-в-отсутствии» (presence-in-absence), в рамках которого пользователь ощущает присутствие рядом с ним человека находящегося далеко, с которым, тем не менее, в процессе регулярных мобильных взаимодействий поддерживается постоянный психологический контакт [54].

Подведем итоги рассмотрения вопроса об особенностях символико-смысловых взаимодействий в рамках молодежной субкультуры мобильной коммуникации. У молодых людей нет предубеждения к технике, свойственного значительной части людей старшего возраста и потому молодежь активно использует инновационные технологии. Особенности практик осуществления мобильной коммуникации позволяют вести речь о существовании молодежной субкультуры мобильных взаимодействий.

Обладание мобильным телефоном и его использование молодыми людьми, может рассматриваться не только в разрезе коммуникативных практик, но и как инструмент участия в деятельности молодежных сообществ, а также маркировки границ социальных сетей, в рамках которых действует индивид. Мобильный телефон в молодежной среде выступает в качестве ключа, необходимого для вхождения в те или иные сообщества и социальные сети.



следующая страница >>
Смотрите также:
Особенности символико-смысловых взаимодействий в рамках молодежной субкультуры мобильной коммуникации
275.08kb.
Социология, психология, педагогика это те отрасли научного знания, которые вплотную занимаются сегодня проблемами молодежной субкультуры
20.23kb.
Релятивистские тяжелые ионы представляют собой когерентный источник электромагнитных и померонных полей
26.71kb.
Исследование сольватационных эффектов в реакциях циклоприсоединения и термодинамики сольватации и межмолекулярных взаимодействий
144.51kb.
Специфика артикуляции звуков, интонации, акцентуации и ритма нейтральной речи в изучаемом языке; основные особенности полного стиля произношения, характерные для сферы профессиональной коммуникации; чтение транскрипции
42.58kb.
Реализация молодежной политики на региональном уровне
80.93kb.
Статья публикуется в рамках Международной заочной научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Молодые ученые о современном финансовом рынке рф», 28 апреля 2010 г
99.64kb.
Человек Говорящий как субъект языка, культуры и коммуникации
55.86kb.
Потребность в патчкордах по г. Алматы для реализации проекта "Строительство сетей Long Term Evolution в гг. Алматы, Астана для услуг мобильной передачи данных"
47.32kb.
Диссертация В. Н. Коваленко посвящена расчету дальних корреляций в спектрах
31.97kb.
Развитие индустрии по борьбе с вредоносным и мошенническим по 6
1040.03kb.
Особенности и проблемы развития банковской системы России
59.86kb.