О.Ф. Гордеев^*

Военнопленные Первой мировой войны в Сибири

(август 1914 – февраль 1917 гг.):

Историко-правовые аспекты проблемы

1 августа 1914 г. началась Первая мировая война, в которую было вовлечено 38 государств и 3/4 населения земного шара. Численность действовавших армий превышала 29 млн человек, количество мобилизованных – 74 млн человек. Людские потери воевавших стран составили 10 млн убитых, свыше 20 млн раненых, 7 млн искалеченных. Голод, болезни и другие лишения, вызванные войной, унесли более 5 млн человек гражданского населения; война унесла столько же человеческих жизней, сколько все европейские войны за тысячелетие до нее. Целое поколение мужчин, находившихся в расцвете жизненных сил, погибло на полях сражения. Данное обстоятельство серьезным образом сказалось на общей демографической ситуации в мире. Убыль населения только по этим причинам составила, по некоторым подсчетам, около 20 млн человек¹.

Пять лет войны принесли человечеству неисчислимые бедствия - нищету, голод, болезни. Огромные по протяженности фронты поглощали трудоспособное население воюющих стран, вовлекая в кровавую мясорубку десятки и сотни тысяч мобилизованных. Одновременно с этим миллионы морально искалеченных людей – беженцы, раненые, пленные – двигались от передовой к далеким тылам.

Особенно удручающим было положение военнопленных. Что ждало их в чужом государстве, в стане врага? Чем определялось их правовое положение, какими международными и национальными правовыми актами? Дать ответы на эти вопросы призвана данная работа. Целью ее является изучение правового и фактического положения военнопленных в Российской империи вообще и в Сибири в частности, сопоставление норм российского законодательства и международных правовых актов и их реализация в период от начала Первой мировой войны до февраля 1907 г.


Статус военнопленных в условиях Первой мировой войны
Международно-правовые акты, касающиеся военнопленных
Правовое положение военнопленных было закреплено в международно-правовых актах еще до начала Первой мировой войны. Главным документом по этому вопросу являлось Положение «О законах и обычаях сухопутной войны», принятое на Гаагской конвенции 1899 г. и пересмотренное на конференции 1907 г.

В 1907 г. в Гааге состоялась Международная конференция «Высших Договаривающихся Держав», где была пересмотрена и принята Конвенция о законах и обычаях сухопутной войны 5(18) октября 1907 г. В состав Высших Договаривающихся Держав вошли представители 44 государств, включая Россию, Великобританию, Германию, Францию, Австрию, Италию, Северо-Американские Соединенные Штаты, Японию, Китай и даже такие малоизвестные страны, как Республика Таити, Гватемала, Никарагуа и т.д.²

В преамбуле конвенции говорилось о том, что «Высшие Договаривающиеся Страны», желая «служить делу человеколюбия и сообразоваться с постоянно развивающимися требованиями цивилизации… признали необходимым восполнить и, по необходимым пунктам, сделать более точными труды Первой Конференции Мира, которая… приняла постановления, имеющие предметом определить и установить обычаи сухопутной войны.

Впредь до того времени, когда представится возможность издать более полный свод законов войны… в случаях, непредусмотренных принятыми постановлениями, население и воюющие страны остаются под охраною и действием начал международного права, поскольку они вытекают из установившихся между образованными народами обычаев, из законов человечности и требований общественного сознания»³.

Кто же на основе международно-правовых актов считался военнопленным?

«Военнопленным признается не всякий, попавший в руки противника. Военные законы, права и обязанности распространяются на тех, кто по началам международного права признается воюющей стороной, а этой последней подчиняется армия, ополчение и добровольческие отряды, если они удовлетворяют следующим 4 условиям: иметь во главе лицо, ответственное за своих подчиненных, имеется определенный и явственно видный отличительный знак, открыто носит оружие и соблюдает законы и обычаи войны (ст. 1 Конвенции)…

Международное право, … признавая за гражданами естественное стремление к самозащите и защите своего права, принимает за воюющую сторону население не занятой территории, которое при приближении неприятеля, берется за оружие для борьбы с войсками, но при непременном условии, чтобы население открыто носило оружие и соблюдало законы и обычаи войны. Ответственного лица, стоящего во главе граждан, и внешних отличительных знаков по одежде не требуется. Надо подчеркнуть, что военнопленным может быть признан гражданин, встающий на защиту ее не оккупированной территории. Если она уже занята неприятелем и он в ней укрепился, всякое враждебное действие считается уже преступлением»⁴. Очевидно, что данная норма направлена была против ведения населением оккупированных территорий партизанских действий.

«Право военного плена распространяется не только на сражавшихся, но и на огромную группу лиц не сражавшихся, даже не входящих в состав армии и лишь выполняющих целый ряд хозяйственных, технических и иных функций. Так, например, поставщики, маржитанты и т.д., будучи захвачены неприятелем, пользуются правами военного плена, если предоставляет удостоверение от военной власти обслуживаемой ими армии»⁵.

Военнопленные находятся под защитой международного гуманитарного права. Так как субъектами международного права являются государства, «военнопленные находятся во власти неприятельского Правительства, а не отдельных лиц или отрядов, взявших их в плен. С ними надлежит обращаться человеколюбиво»⁶ (ст. 4).

По Гаагскому положению государства обязаны были предоставлять военнопленным следующие имущественные и личные права: право на гуманное обращение; право собственности на принадлежащие им вещи, за исключением оружия, лошадей и военных бумаг (ст. 4); право на оплачиваемую работу; право на получения части заработка для улучшения своего положения и остававшиеся при освобождении за вычетом расходов на содержание (ст. 6); право пользования такой же пищей, полотенцем и одеждой, какой пользуются войска правительства, взявшего в плен (ст. 7); право на письма, переводы, посылки (ст. 16); право на духовное завещание (ст. 19); право на возвращение на родину по заключению мира (ст. 20).

Разумеется, помимо прав, в положении были предусмотрены и обязанности военнопленных: не удаляться за границы лагеря (ст. 5); выполнять работу сообразно с чинами и способностями (ст. 6); подчиняться законам, уставам, распоряжениям, действующим в армии государства, во власти которого они находятся (ст. 8); на поставленный вопрос объявить свое настоящие имя и чин (ст. 9); если освобождается под честное слово (возможность чего предусматривается данной статьей), добросовестно исполнять принятые на себя обязательства (ст. 10).

Преимущества военного плена могли быть и ограничены, в случае, если пытавшийся бежать из плена задерживался и, как следствие, привлекался к дисциплинарной ответственности (ст. 8), или если военнопленный отказывался назвать свое настоящие имя и звание (ст. 9). В то же время военнопленные, «удачно совершившие побег и вновь взятые в плен, не подлежат никакому взысканию за свой прежний побег»⁷ (ст. 8).

В соответствии со ст. 12, если отпущенный военнопленный вновь брался за оружие против этого же правительства и оказывался в плену, то он не получал прав военнопленного и мог быть передан суду. Рассматривая ст. 8, которая указывала, что «военнопленные подчиняются законам, уставам и распоряжениям, действующим в армии государства, во власти которого они находятся», можно прийти к мнению, что военнопленные могли привлекаться к уголовной ответственности так же, как и военнослужащие державшего их государства. Норма ст. 12 в данном случае - не единственное основание уголовного осуждения, а лишь специальный состав преступления, который отсутствовал в национальном законодательстве⁸.

Следует отметить и различия в правах военнопленных. Согласно ст. 6 Конвенции офицеры имели право работать, но не были обязаны, в отличие от рядовых. В соответствии со ст. 17 военнопленные офицеры получали оклад, на которое имели право офицеры того же ранга страны, где они задержаны, под условием возмещения такого расхода их правительством⁹.

Оценивая же в целом конвенцию о законах и обычаях сухопутной войны, следует отметить высокую степень декларативности ее норм, так как, с одной стороны, этот документ закреплял очень важные гарантии правового положения военнопленных, а с другой - очень часто нарушался. Например, перечень прав и обязанностей военнопленных мал по объему, поскольку авторы положения полагали, что военнопленные должны содержаться в условиях таких же, что и действующая армия взявшего их в плен государства. Одна из важнейших норм (ч. 2 ст. 7), содержащая требования к условиям жизни военнопленных, сформулирована диспозитивно, и, следовательно, государства-противники могли оговорить совершенно иные правила содержания военнопленных в особом соглашении¹⁰.

В целом можно сказать, что нормы Гаагской конвенции в большой степени были восприняты национальным законодательством многих государств, однако зачастую нарушались этим самым законодательством, в том числе и российским Положением «О военнопленных» от 7(20) октября 1914 г., которое мы далее и рассмотрим.

Российские нормативные акты о военнопленных
Положение «О военнопленных», разработанное Военным министерством России и утвержденное 7(20) октября 1914 г. Николаем II, пришло на смену Высочайше утвержденному временному Положению «О военнопленных» от 13 мая 1904 г., который по ряду принципов устарел и не содержал определения конкретного статуса военнопленных.

В основу Положения «О военнопленных» были заложены принципы Гаагской конвенции «О законах и обычаях сухопутной войны». Например, ст. 1 Положения более подробно раскрывала понятие «военнопленный»: «Военному плену могут быть подвергнуты все лица, входящие в состав неприятельских морских и сухопутных сил. Захваченные шпионы не пользуются правами военнопленных. Военному плену могут быть также подвергнуты подданные воюющих с Россией государств, входящие в состав экипажей торговых судов, принадлежащих этим государствам». Статья 2 указывала: «Лица, сопровождающие, с подлежащего разрешения, неприятельскую армию, как то: газетные корреспонденты и репортеры, маржитанты, и поставщики, могут быть, по усмотрению Верховного Главнокомандующего, задержаны в качестве военнопленных».

Понятие военного плена дает нам «Военная энциклопедия», изданная в Петербурге в 1912 г. Она указывает, что «военный плен есть способ ограничения свободы лица, принимавшего участие в военных действиях, с целью недопущения его к дальнейшему в них участию»¹¹. Несколько более пространно толкует это энциклопедический словарь братьев Гранат: «…военный плен есть обусловленное состоянием войны временное задержание воюющим государством попавших в его власть лиц, принадлежащих к составу неприятельской армии, сопровождаемое временным ограничением их свободы и понижением их его власти и законным распоряжением»¹².

При этом существовали различные варианты пленения неприятеля. Так, в 1916 г. был утвержден Высочайший указ Правительствующему Совету России «О прекращении применения правил морской войны, выработавших Лондонскую Морскую Конвенцию 1908-1909 гг.», ст. 3 которого гласила: «Всякое лицо, входящее в состав военных сил неприятеля и найденное на нейтральном торговом судне, может быть сделано военнопленным, даже если нет оснований захватить судно». Другой пример. Телеграмма командования Румынского фронта, распространенная в войсковых частях в марте 1917 г., гласила: «Ввиду приближающихся праздников Святой Пасхи … принять самые энергичные строгие меры к парализованию попыток противника под предлогом обмена подарками войти в общение с войсками… Немцы неоднократно платили за наше добродушие и незлобивость коварством и предательством, заманивая наших солдат под видом угощения в окопы, и затем не только не выпускали их, заявив, что они пленные, но и глумились над ними». В свою очередь, русское командование настойчиво требовало «всех вражеских офицеров и солдат – парламентеров брать в плен», что часто и происходило на практике. Как пример приведем рапорт командира батальона штабс-капитана Скороглядова командиру 6-го пехотного Либавского полка от 2 мая 1917 г.: «При первых же донесениях наших командиров рот о попытках немцев подойти к нашим окопам я приказывал забирать таких парламентеров в плен, а если будут оказывать сопротивление и убегать к себе, то расстреливать»¹³.

Гаагская конвенция 1907 г. провозгласила принципы гуманного отношения к военнопленным, исключала для них тюремный режим; заключение под стражу могло применяться в исключительных случаях. Допуская привлечение военнопленных солдат к труду, конвенция указывала, что работа должна справедливо оплачиваться, не должна быть тяжелой и связанной с военными действиями. Но эти и другие нормы международного гуманитарного права повсеместно нарушались всеми воюющими державами, в том числе и Россией¹⁴.

Действительно, не только Положение «О военнопленных», но и большая часть других нормативных документов того времени ухудшала условия обращения с военнопленными по сравнению с Конвенцией. Так, рескрипт императора Николая II от 20 августа (2 сентября) 1914 г. устанавливал «желательность принудительного обращения военнопленных на казенные и общественные работы, причем без какого-либо особого за выполнение таковых работ вознаграждения с предоставлением им лишь установленного казенного пайка». Министерство внутренних дел и Совет Министров 23 августа (3 сентября) 1914 г. рассмотрели вопрос об использовании военнопленных на казенных, земских и городских работах и в циркулярной телеграмме предложили губернаторам сообщить о потребности в бесплатной рабочей силе. В ответ были получены заявки на 70 тыс. пленных для использования их на рубке леса, дорожном и железнодорожном строительстве¹⁵.

Само Положение «О военнопленных» передавало заведование всеми делами о военнопленных военному ведомству, устанавливало лагерный режим содержания, вводило обязательное вовлечение военнопленных солдат к работам, указывая, что работы эти оплате не подлежат. Такие же нормы содержались и в разработанных тогда же Правилах «О порядке предоставления военнопленных для казенных и общественных работ».

8(21) марта 1915 г. было принято дополнение к Положению «О военнопленных», которое все же предоставляло различным ведомствам право выдавать военнопленным денежные поощрения. Направление на работу военнопленных осуществлялось по запросам ведомств, правлений компаний и обществ в Военное министерство. Управление военнопленными, таким образом, по большому счету переходило местным органам власти, а доставка, содержание и охрана пленных финансировались за счет ведомств, использующих их труд¹⁶.

Однако местные власти не особо оглядывались на Положение и действовали, руководствуясь собственными положениями. Например, ст. 6 Положения «О военнопленных» говорит: «Всякое неповиновение с их стороны дает право на применение к ним необходимых мер строгости». Приказ же № 7 командующего войсками Енисейского района показывает, как реализовалась эта норма: «Всем военнопленным, проживающим в городе Красноярске, приказываю в трехдневный срок явиться к коменданту лагеря военнопленных, которому надлежит принимать и водворять их в лагерь. По истечении указанного срока все предприятия, учреждения и частные лица, у которых будут обнаружены проживающие или служащие военнопленные, будут привлечены, как и сами военнопленные, к судебной ответственности»¹⁷.

Норма Положения, касающаяся свободы вероисповедания военнопленных – «военнопленные ни под каким видом не должны быть стеснены для исполнения обрядов их вероисповеданий, не исключая присутствия на церковных богослужениях», - также зачастую нарушалась¹⁸. Например, в приказе по Красноярскому гарнизону № 8 говорится: «Военнопленным, как офицерам, так и солдатам, … разрешается свободное хождение по гарнизону только по целям, связанным с их службой в тех или иных учреждениях»¹⁹. А поскольку посещение церкви трудно представить в виде служебной обязанности, очевидно, что право на свободу вероисповедания военнопленных ущемлялось.

Статья 7 Положения «О военнопленных» определяла, что военнопленные могли находиться «в городе, крепости, лагере или каком-либо другом месте, с обязательством не удаляться за известные пределы»²⁰. Эта статья в полной мере реализовывалась местными органами власти. Приказ № 16 начальника гарнизона г. Красноярска гласит: «Всем военнопленным хождение по г. Красноярску разрешается до 8 часов вечера …, строжайшим образом воспрещается посещение железнодорожной станции г. Красноярска и увеселительных мест: кофеен, ресторанов, гостиниц, театров, церкви и т.д.». Выполнение этих условий возлагалось на администрацию этих учреждений. Военнопленные, не явившиеся для проверки в военную канцелярию военного городка г. Красноярска, строго наказывались²¹.

Таким образом, мы видим, что нормы Положения «О военнопленных» 1914 г. нередко нарушали статьи Гаагской конференции 1907 г., а нормативные акты местных органов власти зачастую противоречили Положению. Рассмотрим теперь размещение, общую численность и фактическое положение военнопленных в России.

Размещение военнопленных на территории России

и управление ими

Численность и этнический состав военнопленных
Точных сведений о численности военнопленных на нашей территории в период Первой мировой войны нет, однако, сопоставляя различные имеющиеся данные, можно предположить, что в годы войны в России оказалось 2-2,5 млн военнопленных солдат и офицеров армий центральных держав. Из них 160-180 тыс. человек были солдатами и офицерами германской армии, 1,6-2,1 млн – австро-венгерской и около 50 тыс. турецкой и болгарской²².

Учет военнопленных, согласно Положению «О военнопленных», производился Центральным справочным бюро, а также делопроизводством Главного штаба и штабом Московского округа. Кроме того, регистрацией военнопленных занимался Военный комитет по делам военнопленных Российского общества Красного Креста²³. Как раз последним ведомством зарегистрировано поименное количество вражеских военнопленных – 1 782 966 человек²⁴.

Несколько большее количество – 1 961 333 человек - зарегистрировано в материалах штаба и опубликовано в 1925 г. ЦСУ СССР в сборнике «Россия в мировой войне 1914-1918 гг.». Однако и эти данные не могут считаться полными, они ограничились периодом лишь до 1 сентября 1917 г.²⁵

Наиболее точными представляются данные Центральной комиссии по делам военнопленных и беженцев – Центробежа, созданной согласно декрету СНК РСФСР от 24 апреля 1918 г. и преобразованной затем в Центроэвак. В распоряжение Центробежа поступали все новые материалы российских органов, занимающихся учетом военнопленных. Согласно итоговым данным Центробежа, а затем Центроэвака, подведенным к 1921-1922 гг., общая численность военнопленных, принадлежавших к армиям центральных держав и зарегистрированных на территории России, составляла около 2 327 540 человек.

Для того чтобы представить национальный состав военнопленных, следует заметить, что в период Первой мировой войны среди находившихся на действительной военной службе в вооруженных силах Австро-Венгерской монархии около 25 % составляли австрийцы и немцы, 23 % – венгры, 13 % – чехи, 4 % – словаки, 9 % – сербы и хорваты, 2 % - словенцы, 3 % – украинцы, 7 % - румыны и 1 % - итальянцы²⁶.

Размещение военнопленных по губерниям и правила их распределения
Как уже говорилось, по данным российского Генерального штаба на просторах от Днепра до Тихого океана оказалось свыше 2 млн солдат и офицеров Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции²⁷. «Руководствуясь соображениями военного и политического характера, царская администрация предполагала размещать пленных на местах, отдаленных от административных и экономических центров»²⁸. Как сообщала газета «Енисейская мысль» в одном из апрельских номеров 1915 г., только в Красноярск попало 12 000 человек, в Канск - 5 000, в Ачинск – 2 300²⁹. А ведь кроме Енисейской губернии было немало других мест, куда отправляли невольных узников. Это и Урал, и Туркестан, и, естественно, вся Сибирь и Дальний Восток. Вот несколько цифр, взятых из уникального издания – «Сибирской советской энциклопедии», которые показывают, сколько военнопленных оказалось на огромной территории от Уральских гор до Приморья: Тобольск – 5 000 человек, Тюмень и Курган – по столько же, Челябинск – 1 200, Омск – 14 000, Новониколаевск – 12 000, Барнаул – 2 500, Усть- Каменогорск – 1 000, Томск – 5 200, Бийск – 3 000, Иркутск - 8 800, Нижнеудинск – 2 200, Троицкославск – 6 700, Верхнеудинск – 8 500, Березовка (специальный военный городок) – 27 500, Чита – 32 000, Сретенск – 11 000, Нерчинск – 2 500, Даурия – 11 500, Никольск-Уссурийский – 16 500, Спасское – 8 000, Благовещенск – 5 000, Шкотово – 3 200, Раздольное – 8 300, Красная Речка – 900, Хабаровск – 5 000³⁰. Причем число военнопленных постоянно увеличивалось и, например, в Красноярске уже к 1916 г. достигло 13 000 человек.

Во все возрастающем количестве пленных царизм видел источник дешевой трудовой силы, способной заменить призывавшихся в действующую армию рабочих и крестьян России. Делясь своим восторгом с царицей по поводу полученного им очередного сообщения «О пленении тысяч врагов», Николай II писал: «Сколько новых рук для работы на наших полях и фабриках!»³¹. Но если изначально планировалось размещать пленных в основном за Уралом, то довольно скоро «поступление огромных масс пленных и недостаток рабочей силы побудили царское правительство уже в 1915 г. начать размещать пленных по всей территории страны»³².

Немцы, австрийцы и венгры считались менее надежными, чем пленные славянских национальностей и румыны, поэтому царские власти предпочитали размещать их главным образом за Уралом, в то время как пленных славян и румын содержали в европейской части России. В Европейской России были расположены многочисленные лагеря (от 2 000 до 10 000 человек), в Сибири – более крупные, в которых одновременно содержалось до 35 000 военнопленных³³.

В отношении же военнопленных славян Россия проводила особую политику. Царское правительство, разумеется, не могло игнорировать сочувственное настроение российской общественности по отношению к плененным представителям братских народов, воздействие чехословацкой общины и собственные геополитические интересы. Так как военнопленные чехи и словаки считались благонадежными, Военным министерством предполагалось создание из них боевых соединений в составе русской армии. Однако пленные, лишь недавно выхваченные из кровавых сражений, вовсе не хотели возвращаться в строй, тем более под чужим флагом. Поэтому положение военнопленных чехословаков в России было самое незавидное. Неблагонадежных немцев и мадьяр отправляли в Сибирь и Туркестан, в то время как чехословаков и других славян оставляли в центре России, где им приходилось выполнять тяжелые работы в самых скверных условиях. А так как было замечено, что чем хуже были условия, тем больше добровольцев записывалось в чехословацкие войска, условия содержания и труда военнопленных славян стали ухудшать настолько, насколько это вообще возможно. В результате пленные тысячами погибали от тифа, цинги и голода, постоянно подвергались жестоким наказаниям и избиениям. Итогом подобной «агитации» стало то, что пленные чехословаки впоследствии стали записываться везде как немцы или мадьяры, которых никто не трогал³⁴.

«Всего в России к 1917 г. насчитывалось более 400 лагерей военнопленных, в том числе в Петроградском военном округе – 15, в Московском – 128, Казанском – 113, Иркутском - 30, Омском - 28»³⁵.

Согласно ст. 50 Положения «О военнопленных» главное заведование всеми военнопленными на территории Империи принадлежало Военному министерству в лице Главного управления Генерального штаба. Гражданские власти обязывались оказывать всемерное содействие военному начальству³⁶.

Размещение и распределение военнопленных также осуществлялось на основе Положения «О военнопленных». Из расположения действующих войск военнопленные, сформированные в партии, отправлялись на сборные пункты, где и находились под присмотром уездных военных начальников до отправки в место назначения для работ (ст. 25-28 Положения)³⁷. В каждом сборном пункте, создававшемся при управлении уездного начальника, велись особые алфавитные списки, в которые заносили военнопленных, прибывающих на сборные пункты, причем в списках обозначались и места, куда военнопленные будут отправлены из сборного пункта.

Партии военнопленных формировали и отправляли с учетом звания пленных (например, высшие офицеры размещались в вагонах 1 и 2 классов (ст. 38-41); при этом команды разделяли на взводы, полуроты, роты, и даже более крупные части, а для командования ими назначали офицеров из числа пленных (ст. 54 Положения «О военнопленных»)³⁸.

На местах военнопленные должны были размещаться в свободных казармах, за неимением таковых – в частных домах, непременно казарменным порядком, руководствуясь Уставом о Земских Повинностях (ст. 463 и 532 – в отношении удовлетворения общим требованиям о жилых помещениях); офицерам, давшим обязательство на честном слове, что они не будут удаляться за пределы означенного района, предоставлялось право проживать на частных квартирах в районе расположения части (ст. 56, 58 Положения о военнопленных)³⁹.

Для сравнения коротко рассмотрим положение российских военнопленных в Германии и союзных с ней государствах. Всего на территории Германии в годы Первой мировой войны находилось 6 млн человек пленных. Около 3,8 млн из них были военнопленные и интернированные гражданские лица из России.

Следует отметить, что первоначально труд военнопленных в Германии не планировалось применять широко, особенно в промышленности и сельском хозяйстве, вследствие того, что в Германии существовала безработица, сохранявшаяся в достаточно большом объеме и после начала войны. И лишь в начале 1915 г. стала ощущаться нехватка рабочей силы. Поэтому уже в декабре 1914 г. большая часть военнопленных была переведена в состав рабочих команд (Arbeitskommando) и лишь не многие из них остались в лагерях. Использовались русские военнопленные в основном в сельском хозяйстве и на тяжелых работах, например, в шахтах. Естественно, военнопленные регулярно совершали попытки побегов. В случае провала подобных попыток пленных возвращали не в рабочие команды, а в лагеря, что означало ухудшение их положения. Чтобы этого не происходило, в тыловых зонах и областях рейха были созданы особые и штрафные лагеря, где военнопленные подвергались строгому режиму и вынуждены были выполнять самые тяжелые работы. В случаях же отказа от выполнения работ пленных сажали на хлеб и воду, а в прифронтовых и фронтовых областях военнопленных арестовывали, привязывали к столбу и лишали пищи. Такие данные приводятся немецкой исследовательницей Ирис Ленцен⁴⁰.

Российские же ученые приводят гораздо более мрачные факты. В Австро-Венгрии в 1917 г. «физически трудящимся» гражданам выдавали в день 140 г кукурузной муки, не занимающимся физическим трудом - около 80 г, солдатам – 1 кг хлеба на троих, военнопленным – на четверых, в связи с чем часть пленных гибла от истощения, не дойдя до тыла. В Германии положение было не лучше. Пленные получали 200 г хлеба на человека в сутки, причем содержание муки в нем не превышало 15 %, остальное составляли сосновые опилки. Все это, так же как и работа в тяжелейших условиях, приводило к огромной смертности. Кроме того, не способствовала выживанию и система практикуемых в Германии и Австро-Венгрии телесных наказаний. В Германии нередко пленных использовали вместо тяглового скота, издевались, били; население же воспитывалось в духе презрения и ненависти к пленным. В Австро-Венгрии, помимо наказания розгами, оковывания рук и ног от нескольких часов до нескольких дней, подвешивания на вывернутых назад руках, использовалось и заколачивание в гроб на 2-3 часа. В 1916 г. Верховное командование Русской армии получило сведения о том, что за отказ рыть окопы австрийцы распяли десятки наших военнопленных на деревьях, а около 150 человек было убито. При этом побег из плена в случае поимки беглеца карался смертью. На оккупированной территории австро-венгерские войска казнили и тех, кто давал беглецам защиту⁴¹. Наказания были несколько смягчены лишь к концу 1917 г.

Общепризнанным является факт использования военнопленных, в нарушение ст. 6 Гаагской конвенции, для работ в военных целях, однако подобные нарушения допускались, пожалуй, всеми странами, участвовавшими в войне.

Положение военнопленных на территории России было несколько лучше, но тоже далеко от совершенства. Снабжение пленных низших чинов пищей и вещами осуществлялось обычно по наинизшему разряду, положенному для солдат. Например, согласно приказам Верховного Главнокомандующего № 446 и № 876 за 1916 г. обед с хлебом для низших чинов стоил 31 коп., без хлеба – 23 коп.; для военнопленных на театре военных действий – 19 коп., без хлеба – 12 коп., ужин соответственно – 16 и 12 коп. для низших чинов и 10 и 7 коп. для военнопленных. Наравне с аналогичными категориями русских солдат обеспечивались лишь больные пленные и санитары из пленных, которые ухаживали за острозаразными больными. Так же обстояло дело и со снабжением военнопленных вещами. Телеграмма в войска командующего Румынским фронтом (июнь 1916 г.) свидетельствует, что предметы обмундирования и обувь наиболее плохого качества распределялись в госпитали, рабочие дружины, военнопленным и т.д.⁴²

Однако нельзя не отметить и то, что положение военнопленных в Сибири было несколько лучше, нежели в большинстве районов России.

Как уже говорилось выше, на территории Сибири Главное Управление Генерального штаба размещало в основном менее надежных, по сравнению со славянами и румынами, пленных. Таким образом, на территорию Сибири попало около 335 000 немцев, австрийцев и венгров. Значительная часть этих военнопленных была размещена в двух сибирских военных округах: Омском (территория Западной Сибири) и Иркутском (Восточная Сибирь). На территории Иркутского военного округа насчитывалось около 30 крупных концентрационных лагерей для военнопленных, из них самый крупный находился в Красноярске.

Размещение военнопленных в Сибири
Военнопленные прибывали в Сибирь отдельными группами, от небольших до достаточно крупных. Их появление всегда вызывало живейший интерес у местной общественности.

Так, газета «Вечерний Красноярск» рассказывает о встрече первой партии военнопленных в Красноярск 18 сентября 1914 г. Даже несмотря на восьмичасовую задержку поезда, большинство встречающих терпеливо дожидалось прибытия пленных: «Около 2 часов утра к станции Красноярск подходит поезд с военнопленными. Несмотря на позднее время, они не спят. В открытые двери видятся серые и черные шинели, серые кепки, медные каски, обтянутые серой парусиной. Поезд безостановочно следует на военный пункт. Через 5 минут из вагона повалили пленные… Австрийские офицеры очень охотно вступают в контакт с публикой, германские держат себя надменно, …их окружают наши солдаты и казаки. Идут беседы, расспросы».

Прибывших военнопленных разместили в Красноярском концентрационном лагере. Красноярский лагерь размещался в бараках: «4 барака находились на берегу Енисея напротив железнодорожного моста. Остальные 4 – в военном городке. Каждый барак был обнесен колючей проволокой и имел 4 охранных поста»⁴³. В лагерь попало 12 тыс. военнопленных, но уже к 1916 г. их было 13 тыс. Так, в Канск попало 5 000, в Ачинск - 2 300, в Иркутск - 8 800 военнопленных.

Труд военнопленных и нормативные акты, его регулирующие
В сентябре 1914 г. царь поручил Совету Министров разработать систему мероприятий по привлечению военнопленных к труду. 7 октября правительство утвердило Правила «О порядке предоставления военнопленных для исполнения казенных и общественных работ в распоряжение заинтересованных в том ведомств». 10 октября появились Правила «О допущении военнопленных на работы по постройке железных дорог частными обществами», а 17 марта 1915 г. – «Об отпуске военнопленных для работ в частных промышленных предприятиях»⁴⁴.

Предприниматели получили свободу действий. Такой вот приказ удалось обнаружить в фондах государственного архива Новосибирской области по Томскому концентрационному лагерю от 8 августа 1915 г. № 26: «При новых казармах исключаются с довольствования в своих ротах с 8 августа военнопленные из числа 300 человек, отправленные на сельскохозяйственные работы в распоряжение заведующего Алтайским подрайоном» - говорилось в нем⁴⁵.

Осенью 1914 – зимой 1915 г. 700 пленных из красноярского лагеря «трудились на улучшении дорог от г. Красноярска до деревни Старцевой, от г. Красноярска до Знаменского женского монастыря, от села Кубеково до села Частоостровского». Весной и летом 1915 г. 1 500 военнопленных из ачинского и красноярского лагерей работало на ремонте почтовых трактов Ачинск - Минусинск и Красноярск - Енисейск⁴⁶.

27 апреля 1915 г. на пароходе «Россия» из Красноярска в Минусинск была отправлена первая партия военнопленных в количестве 100 человек на укладку линии Ачинско-Минусинской железной дороги⁴⁷. 7 мая на пароходе «Св. Николай» - еще 725 человек – туда же⁴⁸. Спустя несколько дней на эти же работы уехали 3 000 пленных⁴⁹. Как сообщала газета «Отклики Сибири» 17 июня 1915 г., «на днях из Красноярска было отправлено на Знаменский стекольный завод Даниловых около 100 человек»⁵⁰. В распоряжение местного управления государственных имуществ отрядили 950 пленных. «Они будут отправлены на лесные работы», - решил енисейский губернатор⁵¹. Немало пленных австрийских, венгерских и германских солдат работало на рудниках «Юлия» и «Улень» в Минусинском уезде.

Под наблюдением специальных команд военнопленные были заняты на работах в других местах Сибири и Дальнего Востока: на лесных разработках в Нарымском крае, на шахтах Судженка и Марианка в Кузбассе, на Риддерском руднике на Алтае, в копях Забайкалья и т.д.

28 февраля (13 марта) 1915 г. были утверждены Правила «Об отпуске военнопленных на сельскохозяйственные работы», которые значительно расширили возможность применения труда военнопленных на работах по сельскому хозяйству в районах, не входящих в театр военных действий.

В начале войны царская администрация не предполагала привлекать к труду в сельском хозяйстве и промышленности пленных немцев, австрийцев и венгров (как говорилось выше, они считались неблагонадежными). Но уже в 1915 г. к труду стали привлекать пленных этих национальностей. При этом славянские пленные должны были быть отделены от германских, австрийских и мадьярских военнопленных. В своем письме от 28 ноября 1915 г., за № 1500, к городскому главе губернатор Енисейской губернии обращал его внимание на необходимость ограждения военнопленных славянских национальностей, дружественно относящихся к России, от нападок со стороны пленных немцев, австрийцев и мадьяр, для чего предлагалось отделять пленных славян от германцев не только при нахождении их в лагере, но и при отправке на работы. Наблюдать за выполнением данного распоряжения надлежало полиции.

Однако, как уже было показано выше, подобные нормативные акты лишь провозглашали более гуманное и дружелюбное отношение к пленным славянам, а на деле только прикрывали царящую несправедливость.

Следует отметить, что некоторые положения Правил «Об отпуске военнопленных на сельскохозяйственные работы» противоречили как Положению «О военнопленных» 1914 г., так и Гаагской конвенции 1907 г. Например, ст. 51 Положения указывает, что военнопленные содержатся в виде команд, а ст. 3 Правил говорит, что пленные предоставляются в распоряжение губернских земств, уездных земских управ и распределяются ими между нуждающимися в рабочей силе сельскими хозяевами⁵². В ст. 6 Правил об отпуске военнопленных говорится, что пленными распоряжаются земства, а военное ведомство снимает с себя всякую за них ответственность, в то время как ст. 7 Гаагской конвенции «О законах и обычаях сухопутной войны» указывает, что «содержание военнопленных возлагается на Правительство, во власти которого они находятся»⁵³.

В соответствии со ст. 7 Правил «Об отпуске военнопленных на сельскохозяйственные работы» от 28 февраля 1915 г. принятые земской управой в свое распоряжение военнопленные предоставлялись достаточно обеспеченным хозяевам на работу исключительно за плату, размер которой устанавливался подлежащей земской управой. Кроме того, указывалось, что «из назначенной платы не менее половины выдается на руки военнопленным… а остальная часть поступает в возмещение расходов, производимых земствами в связи с приемом и содержанием военнопленных и на покрытие издержек по охране военнопленных. Могущий при этом образоваться остаток поступлений распределяется земской управой по окончанию работ между заслужившими поощрение военнопленными»⁵⁴.

Согласно ст. 8 Правил земские управления должны были обеспечить содержание военнопленных и медицинскую помощь с момента их приема и до передачи в отдельные хозяйства; наблюдать за получаемыми военнопленными; возвратить военнопленных по первому требованию военного начальства в пункты их приема и т.д. Охрана же военнопленных вверялась местным полицейским чинам.

Высочайше утвержденное Советом Министров Положение «Об изменении правил об отпуске военнопленных на сельскохозяйственные работы» 22 апреля 1915 г. изменяло и дополняло Правила «Об отпуске военнопленных на сельскохозяйственные работы» от 28 февраля 1915 г. Данные Правила распространялись на лесные, гидротехнические, мелиоративные и иные работы ведомства Главного управления землеустройства и земледелия с тем, чтобы указанные в этих Правилах права и обязанности земских управ возлагались на начальников управлений земледелия и государственных имуществ или иных местных чинов Главного управления, по указаниям Главноуправляющего (ст. 1)⁵⁵.

В ст. 2 Положения указывалось, что все расходы по содержанию и окарауливанию военнопленных, привлекаемых на сельскохозяйственные и иные работы, должны возмещаться за счет специально ассигнуемых на потребности военного времени чрезвычайных, сверхместных кредитов, что изменяет ст. 7 Правил об отпуске военнопленных на сельскохозяйственные работы⁵⁶.

Кроме Правил «Об отпуске военнопленных на сельскохозяйственные работы» был принят целый ряд документов об использовании труда военнопленных.

Первым, еще в ноябре 1914 г., с ходатайством о предоставлении военнопленных для работ обратилось к Военному министерству Министерство путей сообщения⁵⁷. 10 октября 1914 г. было разрешено использовать военнопленных на строительстве железных дорог частными обществами. 7 октября 1914 г. были утверждены Правила «О порядке предоставления военнопленных для исполнения казенных и общественных работ». 17 марта 1915 г. – Правила «Об отпуске военнопленных для работ в частных промышленных предприятиях». Эти законодательные акты сходны между собой. В них регламентируется порядок привлечения военнопленных к работам ведомствами, предприятиями, порядок передачи пленных от военного ведомства другим ведомствам, предприятиям; необходимые условия содержания военнопленных, их труд и порядок обратной их передачи военному ведомству⁵⁸.

Правила «О порядке предоставления военнопленных для исполнения казенных и общественных работ» довольно подробно регламентировали порядок взаимоотношений заинтересованных организаций и ведомств, с одной стороны, и военным ведомством - с другой.

«Ведомство, пожелавшее воспользоваться трудом военнопленных, сообщало Военному Ведомству, в чем заключаются работы, где они будут проходить и какое число военнопленных для этого требуется», - отмечалось в документе⁵⁹.

После получения от Военного министерства разрешения на исполнение военнопленными каких-либо работ особо уполномоченное лицо принимает в свое распоряжение назначенное число военнопленных (без разделения по профессиям) и препровождает их к месту работы под военным конвоем. Уполномоченное же лицо, согласно ст. 4 Правил, составляет при этом и поименный список всех принятых военнопленных.

Первоначально, в соответствии со ст. 5 Правил, передаваемые пленные должны были обеспечиваться соответствующими времени года одеждой и обувью, а также бельем за счет Военного министерства; в дальнейшем эта обязанность возлагалась на принявшее военнопленных ведомство.

Статья 6 указывала, что для облегчения отношений с военнопленными в состав каждой партии, отправляемой на работы, должен входить, по крайней мере, один офицерский чин из числа военнопленных. По прибытии военнопленных на место работы они переходят в распоряжение начальника работ, на которого возлагается и надзор за военнопленными. Военный же конвой снимается.

Для надзора за военнопленными начальником работ назначалось достаточное количество вооруженных десятников и сторожей. Причем в ст. 15 специально оговаривается, что десятники и сторожа не должны допускать «послаблений в установленном для военнопленных режиме», но, с другой стороны, должны обращаться с ними «как с законными защитниками своего отечества, человеколюбиво». Однако зачастую подобных мер безопасности было мало. Поэтому ст. 10 Правил предусматривала, что «если число военнопленных рабочих очень значительно и надзора десятников и сторожей недостаточно, то надзор усиливается за счет ополченцев, направляемых на место работ начальником местной военной власти⁶⁰.

В ст. 9 говорится, как должны размещаться военнопленные в местах работ: «В местах работ военнопленные размещаются в бараках и землянках и лишь при отсутствии таковых и невозможности срочно выстроить их – в ближайших селениях, в частных домах, но непременно казарменным порядком»⁶¹.

Статья 11 указывала, что начальник работ устанавливал для военнопленных часы работы и определенный рабочий урок, сообразно уроку среднего рабочего дня для соответствующей работы в данной местности.

Согласно ст. 14 начальник работ обо всех происшествиях в среде военнопленных (смерть, побеги, заболевания и т.д.) должен был незамедлительно сообщать, во-первых, подлежащему военному начальнику, во-вторых, своему ведомственному начальству, которое в свою очередь обязано было доводить эти сведения до Военного министерства.

Принятые 10 октября 1914 г. Правила «О допущении военнопленных на работы постройки железных дорог частными обществами» не являются в полном смысле самостоятельным нормативным актом; они, скорее, производны от Правил «О порядке предоставления военнопленных для исполнения казенных и общественных работ в распоряжение заинтересованных в том ведомств». Можно сказать, что они адаптировали Правила от 7 октября 1914 г. для отпущения военнопленных на работы по постройке железных дорог частными обществами. Это заключение можно сделать, прочитав упомянутые Правила: «Общества, ходатайства которых Министерством путей сообщения будут признаны заслуживающими уважения, должны выразить письменное согласие на подчинение Правилам «О порядке предоставления военнопленных для исполнения казенных и общественных работ в распоряжение заинтересованных в том ведомств», так и указанным в нижеследующих 3-5 ст. условиям, на которых частные общества могли бы пользоваться трудом военнопленных».

Для того чтобы иметь возможность использовать труд военнопленных, правления обществ обращались в Министерство путей сообщения (в управление по постройке железных дорог) с ходатайством о предоставлении потребного количества военнопленных для постройки железных дорог.

В соответствии со ст. 3 Правил «О допущении военнопленных на работы по постройке железных дорог» доставка военнопленных и их военного конвоя к месту работы и обратно для сдачи военному ведомству, а также содержание военнопленных (помещения, продовольствие, лечение, снабжение их одеждой, обувью и бельем), по ст. 8 тех же правил, относятся на счет правления обществ, пожелавших использовать труд пленных.

В ст. 4 говорилось, что «за каждый рабочий день, проведенный военнопленными на работах, правление общества дороги вносило по 25 коп. на особо открываемые счета Министерства путей сообщения в его депозит по казначействам»⁶².

Статья 5 предусматривала денежное вручение пленным в зависимости от поощрения производительности их труда.

Еще один документ, регулирующий труд военнопленных, был принят 17 марта 1915 г.

Статья 1 Правил «Об отпуске военнопленных для работ в частных промышленных предприятиях», независимо от Правил, утвержденных Советом министров 16 сентября 1914 г., 10 октября того же года, 17 и 28 февраля 1915 г., - допускала «вне района театра войны» отпуск «военнопленных для работ в частных предприятиях горной, горнозаводской и фабрично-заводской промышленности и других крупных промышленных предприятиях, имеющих государственное или общественное значение».

В целях безопасности в ст. 2 устанавливалось правило отпускать военнопленных на работы партиями не менее 25 человек для каждого предприятия с условием, чтобы число военнопленных не превышало 15 % от общего числа рабочих данного предприятия.

В ст. 3-8, 10 закрепляется достаточно сложный порядок отпуска пленных. Так, в ст. 3 говорится: «Упомянутые в ст. 1 предприятия, желающие получить в свое распоряжение для исполнения работ военнопленных, подают о том заявление надлежащим фабричным инспекторам, окружным инженерам или соответствующим им должностным лицам на усмотрение местного Губернатора, который направляет его затем со своим заявлением в Главное управление Генерального штаба»⁶³.

К заявлениям частных предприятий об отпуске им для работ военнопленных ст. 4 Правил предъявляла требования об указании ряда существенных условий: характер работ, для которых испрашивается отпуск военнопленных; число военнопленных для каждого пункта назначения; время, на которое требуются военнопленные и т.д.

В соответствии со ст. 7 лица, уполномоченные для приема пленных, могли быть допущены в места их сбора и отправки для непосредственного выбора военнопленных, владеющих необходимыми специальностями.

Доставку военнопленных к месту работ и их содержание обществами и предприятиями регламентировала ст. 8, которая включила в себя отдельные положения ст. 3 Правил «О допущении военнопленных на работы по постройке железных дорог частными обществами», а также ст. 10 Правил «О порядке предоставления военнопленных для исполнения казенных и общественных работ в распоряжение заинтересованных в том ведомств».

Выплату заработной платы пленным ст. 9 регламентирует следующим образом: «Просимые частными предприятиями военнопленные могут быть им предоставляемы исключительно для работ за плату, размеры которой устанавливаются предприятиям соответственно существующим местным ценам для каждой категории работ»⁶⁴. При этом не менее 1/3 из заработной платы пленных должно было отчисляться в особый фонд, на особо открываемые счета подлежащих Министерств, а из остающейся части заработной платы пленных покрывались «все расходы предприятия, возлагаемые на него данными правилами. Из этой же последней части заработной платы предприятиям предоставляется выдавать военнопленным, обнаружившим усердие в работе, на улучшение довольствия, денежный отпуск – не свыше, однако, 20 копеек за каждый рабочий день на человека»⁶⁵.

Охраной работающих в частных предприятиях военнопленных занималось губернское начальство; охрана осуществлялась полицией или особыми сторожами за счет средств данного предприятия.

В начале войны правительством и земствами на местах не предусматривалась возможность оплаты труда военнопленных. Подобная перспектива вызывала недовольство землевладельцев. Выражая их взгляды, министр внутренних дел П.А. Маклаков направил в конце марта 1915 г. в Совет Министров представление, в котором выразил мнение, что условия использования труда военнопленных не должны обременять землевладельцев, и резюмировал: «Пусть работают за хлеб и одежду»⁶⁶.

Однако при работе без всякой компенсации производительность труда военнопленных была слишком низкой. Поэтому царское правительство внесло изменения в Правила пользования пленными на различных работах. Согласно Правилам «Об отпуске военнопленных на сельскохозяйственные работы» от 27 февраля 1915 г., при предоставлении их сельским хозяевам не менее половины заработной платы, устанавливаемой земскими управами, выдавалось им на руки⁶⁷. Позже, в связи с требованиями российских промышленников, не желающих делить с казной доходы от дешевого принудительного труда пленных, отчисления части их заработка в фонд государства были уменьшены до 25 %, а затем с 1(14) апреля 1916 г. военное ведомство вообще отменило эти отчисления, одновременно разрешив увеличить денежную выдачу военнопленным до 50 коп. в день и предписав распространить этот порядок на всех пленных.

Если Рескриптом Императора от 2 сентября 1914 г. устанавливалась «желательность принудительного обращения военнопленных на казенные и общественные работы», то уже 17 марта 1916 г. Главное управление Генерального штаба предписывало, чтобы «ни один военнопленный, сколько-нибудь трудоспособный, не оставался в лагере без назначения и все было бы отдано сельским хозяевам»⁶⁸.

Как реализовывалось указанное законодательство, мы рассмотрим в следующей главе.