М.С. Петренко
«СТИЛЯЖНИЧЕСТВО» 1950-х ГОДОВ И НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ

МОЛОДЕЖНОГО НОНКОНФОРМИЗМА В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ

Одним из самых ярких молодежных движений второй половины ХХ века стал нонконформизм, получивший широкое распространение в 1960 – 1980-е гг. В основе его лежал протест, несогласие с официальной политической и культурной ортодоксией, переросший со временем в конфликт поколений. Начало этого процесса следует искать в 1950 х гг., когда обнаружились первые признаки разочарования в пропагандируемых идеалах и в молодежной среде появились так называемые «стиляги».

Нонконформная молодежь была неоднородна: с одной стороны выделялся слой молодых людей, чьи родители занимали высокое положение в обществе, с другой – выходцы из среды рабочего класса. Общим между ними было то, что и те и другие ориентировались на досуг и выступали носителями особой нигилистичной молодежной субкультуры. Предтечей «богемной молодежи» стали «стиляги» – молодые люди, старавшиеся следовать западной моде, которая на фоне советских стандартов смотрелась резко контрастно. Они носили длинные волосы, длинные пиджаки. Девушки делали причудливые прически, шили себе юбки нетрадиционного покроя. Как писала в те годы газета «Трибюн де Женев»: «Это очень молодые девушки на высоких каблучках с красными ногтями, с прической «а-ля Паскаль Пети», которые шепчутся на Красной площади: «О Париж, Париж!». В Москве «стиляги» появились еще в сталинские годы. В 1952 г. они придумали и распевали гимн «стиляг», в котором пелось о том, что в Советском Союзе не дают жить любителям «свободной» жизни. Гимн заканчивался припевом: «Неслышно больше джаза, везде – сплошная лажа».

«Тлетворное влияние Запада», как тогда выражались, достигло Западной Сибири только к 1955 г., но распространение получило несколько позднее. В 1953-1955 гг. больше были известны некоторые выступления, носившие не столько «стильный», сколько низкопробный характер. Следует отметить, что развязных молодых людей большинство оценивало крайне негативно. Например, в Томске зрителями одного из подобных концертов неодобрительно был воспринят конферанс Е.А. Шухардина: «Лопай суп – получишь отрыжку», «Я родился голым, без паспорта и по-русски ни бум-бум».

Поскольку все рычаги управления оставались недоступны для большинства граждан, не желавшая идти коноформистским путем молодежь, не видя реальных возможностей изменения и улучшения жизни, замкнулась в себе, потеряв всякий интерес к общественной работе. Кто-то нашел выход в приобщении к культуре или объединении в группы интересов. Одним из таких проявлений и стали «стиляги». Главным их стремлением было желание, во что бы то ни стало выделиться из основной массы, противопоставить себя обществу. Это нашло семантическое выражение в узких брюках в дудочку, в клетчатых пиджаках с ватными подплечиками, модных прическах и т.п. Интересы студенческой молодежи, почувствовавшей разочарование в жизни во многом под влиянием ХХ съезда КПСС, формировались главным образом вокруг западных культурологических течений. Это проявлялось в увлечении джазом и некоторыми синкопическими танцами, такими как «Рок-н-ролл», «Буги-вуги» и др.

Автор статьи «О стилягах», опубликованной в Томской областной газете «Красное Знамя», как-то обратил внимание, что у одного из таких молодых людей Е. Кознина картины и рекламы висели на стенах «вверх ногами». Кознин пояснил это: «Главное в том, чтобы было не так, как у всех». Выдвинув в качестве ключевого антиконформистский принцип, такие люди больше чем кто-либо зависели от отвергаемых внешних форм. Своим нарочито «модным» видом и ультрарадикальным поведением «стиляги» лишь укрепляли сложившиеся отношения с окружающими, демонстрируя одно из проявлений конформизма. В сущности, это была та же стадность, только стадность молодежной тусовки.

Увлечение во второй половине 1950-х гг. западной музыкой и модой имело два аспекта. С одной стороны, в этом проявлялась известная тяга студентов к развлечениям, танцам; с другой – стремление обрести опору в какой-либо иной системе ценностей и новых моральных принципах. «Стиляжничество» и все, что подразумевалось тогда под этим: модная одежда, увлечение западной музыкой, коммерция («фурор меновой»), причем далеко не всегда честная, например, путем наклеивания на отечественные пластинки американских этикеток, чтобы получить за них двойную цену, и т.п., – означали утверждение нового мировоззрения, формирование которого шло под непосредственным влиянием западной культуры. Главное в «стиляжничестве» – появление особой чувствительности и восприимчивости к западным веяниям, стремление копировать чужой образ жизни, манеры, поведение, одежду. Характерны в этой связи высказывания западных средств массовой информации тех лет, рисовавших довольно точный портрет советского «стиляги»: «…Им хотелось бы петь песни на английском или французском языках, они требуют кинотеатров, кафе, автомашин, больше развлечений. У них нет желания работать. Их тошнит от политики. Им скучно. Они ловят по радио американские передачи джаза, запираются и танцуют рок-н-ролл, пытаются одеваться под западный фасон, крутятся вокруг туристов, покупают на черном рынке обувь, галстуки»; «Вместо старого марксистского лозунга: «Кто не работает, тот не ест», – они выбросили новый лозунг: «Работа и лошадь свалит с ног».

В критических ситуациях, когда старые нормы перестают обеспечивать разрешение возникающих требований, люди становятся более восприимчивы к новым формам деятельности. В условиях безыдейности и бездушия, отсутствия личного определяющего начала это неизбежно должно было привести к нигилизму. Характерны в этом отношении высказывания известных во второй половине 1950-х гг. томских «стиляг» Б. Старшинина («Боба») и В. Осипова («Джимми»): «Борись за галстук, джаз и дуды»; «Живешь один раз, а потому живи в свое удовольствие, главное – получать наслаждение»; «Ресторан, красивые девушки, рок – вот смысл жизни».

Увлечение западной модой, пренебрежительное отношение к труду, учебе, аморальное поведение получили наибольшее распространение среди детей обеспеченных родителей, в первую очередь руководителей предприятий и организаций. Вот список студентов, отчисленных из Новосибирского инженерно-строительного института в 1956/57 учебном году за неуспеваемость и нарушение дисциплины: Бучинов – сын главного маркшейдера Кагановичуголь; Гусаков – сын управляющего Красноярского стройтреста № 47 (ежемесячно получал 670 рублей); Кушнер – сын главного инженера «Сибэлектромонтаж»; Онучин – сын инженера «Сибтранспроекта»; Рамков – сын начальника ОКСа «Пластмасс»; Стрепетов – сын главного инженера «Транстехмонтаж» (ездил на собственном «Москвиче»); Терентьев – сын директора завода; Титарев – сын управляющего Облкомунбанка.

Таким образом «стиляги» стали весьма заметным явлением культурной жизни Западной Сибири. Их можно было узнать по одежде, вызывающе развязному поведению и любимому словечку «скобарь», каковым они именовали всех, кто не мог понять их системы ценностей. В 1950-е гг. это только наметилось, но со временем переросло в устойчивую тенденцию, результаты которой мы сейчас наблюдаем в полной мере.