А.А. Садыхова ОСНОВНЫЕ КОНЦЕПЦИИ И ПОДХОДЫ К ПОНИМАНИЮ ИСЛАМИЗАЦИИ И РЕИСЛАМИЗАЦИИ В ОТЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ НАУКЕ

Данная статья посвящена обзору и анализу основных концепций исламизации и реисламизации русских и зарубежных ученых. Особое внимание уделяется смысловым оттенкам термина «исламизация» по материалам различных словарей. В статье даны определения исламизации и реисламизации. Главный вывод заключается в том, что численный рост мусульман в Западной Европе не является проявлением исламизации. Во-первых, численность мусульманского населения возрастает за счет иммигрантов-мусульман, а не за счет принятия ислама европейцами; во-вторых, европейское общество в целом не признает и не принимает ценности мусульманской культуры.

The article is devoted to survey and analysis of the principal conceptions of islamision and reislamisation according to Russian and foreign scientists. Special attention is paid at semantic variations of the word “islamisation” interpreted in different dictionaries. There are also definitions of “islamisation” and “reislamisation” in the article. The general conclusion is that the increasing of Muslim population in Western Europe is not the realisation of islamisation. First, the Muslim population in Western Europe is increasing due to immigrants from Muslim countries, not because of conversion to Islam of Europeans; second, European society in general doesn’t recognize and doesn’t receive the values of Muslim culture.

Ключевые слова: Исламизация, реисламизация, исламское возрождение, Евроислам, мусульманская культура, обращение в ислам, исламизм, иммиграция, экспансия, глобализация.

Keywords: Islamisation, reislamisation, Islamic revival, Euroislam, Muslim culture, conversion to Islam, Islamism, immigration, expansion, globalization.

В последние десятилетия пошлого века в средствах массовой информации все чаще стало употребляться словосочетание «исламизация Европы», причем едва ли не все авторы употребляют термин «исламизация» в негативном значении – как «экспансия, насильственное наступление ислама», то есть как некую угрозу вплоть до терроризма. Попробуем разобраться, действительно ли численный рост последователей ислама в западноевропейских странах следует считать исламизацией. При внимательном изучении данного вопроса оказалось, что на сегодняшний день не существует отдельного исследования, посвященного этой проблеме.

Раньше в отечественном и зарубежном востоковедении под исламизацией было принято понимать принятие ислама населением захваченных мусульманами (арабами или турками) стран, т. е. обращение населения в ислам (добровольное или принудительное). Именно в таком смысле используют этот термин известные отечественные востоковеды И.П. Петрушевский [13, 36-68], О.Г. Большаков [3, 199; 4, 177], С.М. Прозоров [14, 377], А.Б. Халидов[16, 66] и другие, а также зарубежные Х.А. Гибб [21], Р.К. Хитти [23], А. Массэ [10, 52-53], Г.Э. фон Грюнебаум [5, 162], Т. Арнольд [18] и Дж. Эддисон [17]. Однако в последнее время в связи с обострением международных политических процессов этот термин все чаще употребляется несколько в ином смысле: как процесс усиления влияния ислама на государственную политику и различные стороны общественной жизни мусульманских стран, избравших ранее светский путь развития государственности. Последнее значение, безусловно, имеет ярко выраженную политическую окраску. С таким смысловым значением употребляют этот термин ученые-востоковеды, исследующие современные социально-политические процессы в странах Ближнего Востока, например, отечественные востоковеды Н.Н. Дьяков [7, 46], В.Е. Донцов [6], Р.Г. Ланда [9] и зарубежные: Бернард Льюис [26, 58-60], Удо Штайнбах [31, 1; 46], Петер Хайне [36], Оливье Руа [44; 45] и Жиль Кепель [8, 47-50].

Чтобы проследить трансформацию значения слова «исламизация», обратимся, прежде всего, к западным национальным толковым словарям. Самые ранние толкования существительного «исламизация» и глагола «исламизировать» встречаются во французском Большом энциклопедическом словаре Ларусса и трактуются следующим образом: «исламизация» традиционно понимается как «обращение в ислам», однако глагол «исламизировать» уже несет значение, в котором присутствует политический оттенок – «подвергаться воздействию ислама» [22]. Еще одно толкование глагола «исламизировать» удалось обнаружить в немецком энциклопедическом словаре Майерса, который объясняет его так: «исламизировать» означает «обращать в ислам, или включать в сферу влияния ислама» [29]. Глагол «исламизировать» упоминается также в Оксфордском словаре английского языка в значении «обращать в ислам или подчиняться нормам ислама» [30]. Можно предположить, что об исламизации как современном социально-политическом феномене в Европе заговорили только в конце 1950-х гг. сначала во Франции, где исторически раньше всего сложилась самая крупная мусульманская диаспора, затем в 1960–70-е гг. в Германии, а потом уже и в других европейских странах. Важно отметить, что везде на первом месте стоит первоначальное значение «исламизации» – «обращение в ислам».

Отечественные словари-справочники показывают, что слова «исламизация» и «исламизировать» вышли за пределы востоковедной науки и стали широко употребительными в русском языке лишь в начале 1980-х гг. [11]. Наиболее удачные определения этому феномену с указанием времени проникновения в современную литературу дают словари под редакцией Е.А. Левашова и Г.Н. Скляревской. В них указывается, что «исламизация» означает «внедрение ислама в быт, в политическую, общественную и культурную жизнь», или «распространение ислама, усиление его влияния» [12; 15]. Очевидно, что в России слово «исламизация» как политический термин-идеологема получило широкое распространение в 1980-е гг. в связи с обострением ситуации на Ближнем и Среднем Востоке (революция в Иране, ввод советских войск в Афганистан) и активизацией деятельности мусульманских диаспор в европейских странах. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что ни один отечественный словарь-справочник не упоминает другого, более раннего значения слова «исламизация» – «принятие ислама», «обращение в ислам».

Обзор Интернет-ресурсов

Интернет-ресурсы предлагают разнообразные толкования исламизации. Наиболее конкретную и подробную картину дают немецкие сайты, сопровождая справочный материал ссылками на исследования видных немецких востоковедов-политологов, социологов и историков. Исламизация (Islamisierung) в этих источниках понимается как принятие ислама населением отдельных территорий или стран в результате завоевания их мусульманами [35; 41]. В этом смысле исламизация имела место только в средневековой Испании и на Балканах. Исламизация всегда рассматривается в географическом аспекте, так как этот процесс протекает на конкретной территории; конечной целью исламизации является создание исламского государства. В настоящее время исламизация означает также усиление исламского фактора в политической и общественной жизни стран Ближнего Востока. Особо подчеркивается, что дать однозначное определение современному процессу, именуемому исламизацией, чрезвычайно сложно. Далее отмечается, что рост исламского фактора в Европе в конце ХХ в. явился следствием дальнейшей демократизации европейских государств, так как принципы плюрализма и многопартийности позволяют существовать любым, в том числе и левым, партиям, а также различным религиозным объединениям. В статьях, посвященных исламизации, содержатся некоторые фрагментарные сведения о европейском исламе (Евроисламе) как новой идеологии, способной бесконфликтно интегрировать европейских мусульман в западное сообщество. Идеологами Евроислама являются профессор факультета международных отношений Геттингенского университета, гражданин ФРГ сирийского происхождения Бассам Тиби [32; 35] и профессор Оксфордского университета Тарик Рамадан, гражданин Швейцарии египетского происхождения, внук Хасана ал-Банны – идеолога исламского радикализма в Египте, основателя первой радикальной организации «Братья-мусульмане» известной сегодня во всем мире [35].

Немецкие сайты раскрывают еще один термин, широко использующийся в современных западных политических исследованиях, – «реисламизация» (Re-Islamisierung). Он означает процесс возрождения или оживления ислама за пределами мусульманских государств, а также ужесточение религиозной практики в мусульманских государствах, избравших ранее светский путь развития государственности, т.е. возврат к исламу. Наиболее рельефно процесс реисламизации c анализом причин и возможных перспектив его развития показан в работах У. Штайнбаха [31; 46] и П. Хайне [36], чьи труды высоко оцениваются не только западными учеными, но и арабскими. Такую оценку им дал, например, иорданский исследователь-политолог Ибрахим Абу Хашхаш: «К великому сожалению, труды этих замечательных ученых известны лишь в узких университетских кругах преподавателей и студентов; эти книги не могут попасть в руки рядовых немецких граждан, которые вынуждены черпать сведения об исламе из телевизионных программ, других СМИ и популярной литературы, написанной «специалистами» по исламу» [34, 113].

Оба немецких исследователя указывают, что, начиная с последней четверти ХХ в., ислам оказался в центре интересов западных политиков и ученых, так как вступил в «стадию расцвета» [31, 9]. Два обстоятельства – нефтяные богатства, вынудившие Запад считаться со странами Ближнего Востока на мировой арене, и успех исламской революции в Иране (1979) –послужили «импульсами реисламизации» [31, 13-14]. Иран, по мнению П. Хайне, «продемонстрировал новую парадигму развития исламского государства»[36]. До середины 60-х гг. ХХ в. ислам изучался исключительно в теоретическом аспекте, тогда как мусульманская религиозная практика не привлекала внимание исследователей, и это было непростительной ошибкой, замечает П. Хайне. Только с середины 1960-х гг. ученые стали отмечать, что отдельные течения в исламе начали оказывать сильное воздействие на общество, что повлекло за собой существенные изменения в духовной жизни. В странах, традиционно считавшихся мусульманскими, формируется новое общественное сознание, положившее начало «возрождению ислама» или реисламизации. Затем ученый рассматривает, какие социальные группы наиболее подвержены реисламизации, и выделяет две. Первая, наиболее многочисленная, – это обычные мусульмане с относительно невысоким уровнем образования, которые сознательно придерживаются всех исламских норм, не являясь при этом фанатиками. Вторая, весьма малочисленная, – это мусульмане, приверженцы мистического направления – суфизма, образовательный уровень которых также невысок (см. прим. 1). Обе группы, избегая политической активности, тем не менее, потенциально наиболее подвержены социальному манипулированию со стороны радикалов – главных проводников реисламизации, по мнению обоих ученых. Завершая статью «Ислам в XXI веке», П. Хайне высказывает достаточно обоснованное, хотя и не бесспорное предположение о растущей тенденции ислама к единообразию в рамках современных процессов глобализации.

В англоязычных сайтах феномен исламизации представлен несколько в ином свете. Наряду с традиционным пониманием исламизации (Islamisation), а именно – как переход в ислам из другой конфессии, отмечается, что это слово может также восприниматься как неологизм, означающий усиление соблюдения религиозных обрядов и норм в мусульманском обществе [37; 38]. Затем излагаются три мнения, утвердившиеся в современной западной науке о причинах исламизации.

Некоторые ученые заключили, что с начала 1970-х гг. исламский мир продемонстрировал феномен, который получил название «исламское оживление», часто ассоциирующимся с исламским фундаментализмом, исламизмом и другими формами реисламизации (здесь также отмечается особая роль революции 1979 г. в Иране). Именно в этот период происходит политизация ислама. Ориентация в сторону исламских ценностей пришла на смену вестернизации, которой придерживались правительства арабских и других азиатских мусульманских стран в 1950-е и 1960-е гг. Религиозный экстремизм есть лишь незначительное, однако самое заметное и болезненное проявление этого процесса; наиболее важная его часть – возврат к личным и общественным мусульманским ценностям, а также к укрепляющемуся сознанию уммы – мусульманской общины.

Другую концепцию о транснациональном характере ислама, развившемся из «французского ислама», поддерживают крупные французские востоковеды-политологи Ж. Кепель и О. Руа. Известный специалист по Ирану и Афганистану, Оливье Руа подчеркивает, что «ошибочно считать, будто религиозный и политический радикализм среди европейских мусульман есть просто импорт ближневосточных культур и конфликтов. Все это – следствие глобализации и вестернизации ислама. Опасность исходит не от традиционного общества: с традиционными мусульманами не возникает никаких проблем. Опасность исходит от тех, кто был вестернизирован. Это под их влиянием радикальный ислам пустил корни на Западе» [44]. Ученый также утверждает, что процесс, который принято сегодня называть «исламским оживлением» или «реисламизацией», явился результатом борьбы за свои права мусульман, проживающих в немусульманском обществе. Европейские мусульмане такими способами отстаивают свою идентичность из страха утратить ее в западном сообществе. Позже, в интервью, данном представителю Института международных исследований при Калифорнийском университете, О. Руа изложил интересные факты: «Сразу после событий 11 сентября 2001 г. все решили, что террористы – выходцы из стран Ближнего Востока, перенесшие ближневосточный конфликт на Запад. Но при внимательном изучении вопроса оказалось, что подавляющее большинство террористов имеют западные корни. Интересно отметить, например, что среди них нет ни палестинцев, ни иракцев, ни афганцев, которые решили бороться с Западом, отстаивая свободу своих государств. У террористов даже нет устойчивой связи с какой-либо страной. К примеру, родиться они могли в одной стране, образование получить в другой, начать борьбу в третьей, найти пристанище в четвертой и т.д. Ни один из них не имеет религиозного образования, ни один из них не происходит из традиционной семьи. Все они приблизительно одного возраста, большинство молоды, все примкнули к фундаментализму и начали политическую деятельность примерно в одно время. Так что современный терроризм не является результатом длительного религиозного становления» [45] (см. прим. 2). Дальнейшее изучение этой проблемы выявило еще более интересные факты, продолжил французский ученый. «По меньшей мере, 10% боевиков аль-Каиды, действующих по всему миру, а не в отдельно взятой стране, являются новообращенными мусульманами (во Франции эта цифра колеблется от 20% до 25%). Этот факт доказывает, что аль-Каида – не просто мусульманская организация, это результат глобализации» (см. прим. 3). Ж. Кепель, говоря о причинах реисламизации и исламского радикализма, отмечает стремление террористов обосновываться преимущественно в Германии или Великобритании [42; 43], так как именно в этих странах преступники чувствовали себя в абсолютной безопасности. Германия, пережившая ужасы нацистского режима, в настоящее время имеет самую совершенную правоохранительную систему, тщательно оберегающую права и свободы человека, в том числе и религиозных меньшинств. Что касается Великобритании, то до событий 11 сентября она проводила политику предоставления политического убежища даже тем, кто был участником радикального исламского джихада, но не практиковал его на английской почве.

Третий подход связывает исламизацию с ростом и расширением транснациональных военных организаций. Крупные конфликты на Ближнем Востоке в 1980-е и 1990-е гг., включая арабо-израильский конфликт, конфликты в Афганистане в 1980-е гг. и в 2001 г., три войны в Персидском заливе (1980–1989, 1990–1991, 2003 гг.) вынудили часть мусульман объединить усилия в борьбе против растущего диктата США и вестернизации стран Ближнего и Среднего Востока. Термин «реисламизация» англоязычные сайты толкуют так же, как и немецкие, подчеркивая, что наибольшего размаха реисламизация достигла в тех государствах, где утвердился ислам шиитского направления (см. прим. 4).

Во французских сайтах термин «исламизация» (Islamisation) представлен кратко, но своеобразно. Прежде всего, обращается внимание на то, что этот термин помимо «обращения в ислам гражданского общества» может нести новую смысловую нагрузку, а именно – «ужесточение исполнения религиозных обрядов в мусульманском обществе» [39; 40]. Первое значение применимо для классического периода истории мусульманской цивилизации, когда в результате завоеваний происходило массовое обращение в ислам целых народов. Второе значение имеет идеологический смысл и характерно для настоящего времени. С этой точки зрения различают две трактовки исламизации: «снизу» и «сверху». Исламизацию «снизу» проводят некоторые политические движения (к примеру, одно из самых ранних и наиболее организованных политических объединений – «Братья-мусульмане»). Они ставят целью распространение образа жизни правоверного мусульманина, укрепление института семьи, мусульманской общины и, в конечном счете, создание исламского государства. Исламизация «сверху» предполагает использование политических способов; к ним прибегают те партии и течения, которые прошли в парламент. В целом их требования и предложения носят умеренный характер и сводятся к учреждению модернизированных норм шариата; к другим религиям эти партии относятся вполне лояльно и дружелюбно, что является в определенном смысле проявлением демократических принципов. Примеры исламизации «сверху» демонстрируют Марокко и Индонезия.

При кажущемся на первый взгляд разнообразии информации и разных подходах к ее изложению, Интернет-ресурсы в основном одинаково излагают понятие исламизации и реисламизации. Исламизация есть массовый переход населения определенной территории в ислам, как это происходило в Средние века во времена арабских и османских завоеваний (в Европе – в Испании и на Балканах). Конечным результатом исламизации является создание исламского государства, в котором «шариат – основной источник законодательства» (см. прим. 5). В настоящее время термин «исламизация» приобрел политический оттенок и стал обозначать усиление исламских норм в мусульманском обществе и государстве. Последнее обстоятельство имеет принципиальное значение, поскольку об исламизации современных европейских стран (или Европы в целом) нигде не говорится, по крайней мере, на сайтах справочного характера и сайтах, где помещены исследования западных востоковедов. Чтобы избежать путаницы в понятиях «исламизация» применительно к Средним векам и «исламизация» как современный социально-политический процесс оживления ислама, в начале 1990-х гг. западными учеными был введен в обиход новый термин – «реисламизация», что представляется правильным.

«Реисламизацией» (т.е. «повторной исламизацией») или «оживлением ислама» называется процесс усиления исламских норм в государствах, традиционно считавшихся мусульманскими. Однако с течением времени их государственность приобрела светскую направленность, и религиозные институты были либо полностью отделены от государственных (Турция), либо связь между ними была в большей или меньшей степени ослаблена (Египет, Сирия, Алжир) (см. прим. 6). С этой точки зрения уместно говорить о возрождении ислама (реисламизации), к примеру, в Иране начиная с 1979 г. и Турции в свете последних политических событий 2007 г.. «Реисламизацией» или «исламским оживлением» называется также растущее влияние мусульманских стран на мировой арене, что, естественно, способствует возрождению исламских духовных ценностей, ностальгии по славному историческому прошлому этого региона. Все исследователи согласны с тем, что реисламизация явилась ответом на вестернизацию стран Ближнего Востока.

Исламизация в Средние века

Рассмотрим детальнее, опираясь на фундаментальные труды известных ученых, как происходила исламизация в Средние века, выявим сущностные характеристики этого процесса и сравним с тем, что происходит сегодня в западноевропейских странах. Прежде всего, обратимся к исследованиям отечественных востоковедов. Одним из первых российских ученых, кто обратил внимание на социально-политический аспект ислама, был выдающийся российский исламовед акад. В.В. Бартольд (1860–1930). Отмечая гигантскую сложность и комплексность изучения проблемы, ученый выделяет следующие стадии исламизации: завоевание территории (и включение ее в состав мусульманского государства); иммиграция арабов в завоеванные территории, которая выражалась в устройстве военных лагерей. «Лагери быстро становились центрами городской жизни, местами, где по преимуществу вырабатывался тип общемусульманской культуры»[1, 233-234]. За «арабом-завоевателем» следовал «араб-горожанин», который и был главным проводником ислама и мусульманской культуры. Арабы в VII–VIII вв. покорили большое число народов, которые были в культурном отношении намного выше самих завоевателей. Однако они не растворились среди покоренных народов как германские племена в Европе и монгольские в Азии, а наоборот, подчинили своему этническому влиянию население Междуречья, Египта и Северной Африки. В.В. Бартольд с самого начала подметил политическую особенность ислама, выделяющую его среди других религий: «Ислам первоначально требовал для себя только места наряду с еврейством и христианством; в конце жизни Мухаммеда он уже предъявлял притязание на мировое господство, но более как государство, чем как религия» [1, 219]. Далее ученый обращает внимание на чрезвычайно высокую адаптивность ислама и замечает, что со временем им «будет выполнено основное требование, предъявляемое современным культурным прогрессом ко всякой религии: быть только религией, без притязания подчинить себе всю государственную и общественную жизнь» [1, 137].

В числе первых исламизированных арабами стран был Иран. Он был завоеван и включен в состав арабского халифата. Сразу же началась миграция арабов целыми племенами в Иран, и в стране появилось много арабов – землевладельцев. Те, кто продолжал исповедовать другие религии, обязаны были платить налог – джизью. Тем не менее, «Ислам постепенно почти вытеснил из Ирана старинную религию персов – зороастризм и хотя не вытеснил вполне христианство (которое успешно распространялось в Иране, особенно в городах, между III и VII вв. н.э.), но положил предел его дальнейшему распространению» [13, 42].

Наиболее обстоятельно и масштабно изобразил процесс исламизации завоеванных арабами народов О.Г. Большаков в своем фундаментальном труде «История халифата». Ученый также отмечает важную роль укрепленных военных лагерей в завоеванных территориях, становившихся центрами распространения новой религии и культуры [4, 160]. Исламизация протекала постепенно; обращение в ислам неарабов происходило в основном добровольно. Тот, кто отказывался принимать ислам, платил налог, который был относительно невысок. Оригинальные источники свидетельствуют, что на рубеже VII–VIII вв. в халифате проживали представители разных конфессий, многие из которых работали в государственном аппарате, достигая самых высоких должностей. «Атмосфера веротерпимости … в сочетании с умеренной налоговой политикой не принуждала христиан и иудеев к массовому переходу в ислам» [4, 177]. Первыми новообращенными были рабы, получавшие свободу вместе с новой религией. Близкое общение со своими хозяевами-мусульманами помогало усвоению арабского языка и мусульманской культуры. Постепенно ислам стали принимать и другие слои населения.

Американский востоковед австрийского происхождения Густав фон Грюнебаум (1909–1972) также выделяет следующие основные этапы исламизации [5, 52-55]. После захвата арабами территории следовало создание военных центров. Затем при поощрении властей арабские племена со всем своим имуществом мигрировали в новые провинции. Переселенцы получали во владение только те земли, хозяева которых бежали от завоевателей; коренное население, оставшееся на захваченных землях, продолжало владеть и пользоваться своей землей. Одновременно с перечисленными процессами происходило постепенное добровольное обращение в ислам местного населения. Вместе с тем местному населению предоставлялось право сохранять свой культ при условии уплаты джизьи. Почти так же изображает исламизацию профессор Парижского университета Анри Массэ [10, 52-53].

Профессор Принстонского университета Бернард Льюис (США) в своей самой популярной работе «Арабы в истории» [26, 58-60], выдержавшей несколько изданий, описывает исламизацию различных народов так же, как и предыдущие авторы. Расселение арабов на завоеванных территориях способствовало распространению арабского языка и культуры. В других работах [27, 18-21; 28, 72], говоря об исламизации Ирана и Турции, автор уделяет особое внимание языковому, культурному взаимовлиянию. История Ирана и Турции продемонстрировала, замечает ученый, что арабский язык не является необходимым основным элементом исламизации, как было на заре мусульманской цивилизации. Во всех исторических трудах востоковедов в большей или меньшей степени подробно описывается процесс исламизации завоеванных арабами народов. Перечисление этих работ займет слишком много места, поэтому позволю себе сделать ссылку на «Историю халифата», где содержится подробный обзор литературы по этому вопросу [2, 3-6].

Среди работ по истории ислама выделяется книга под названием «Обращение в Ислам» [20], в которой представлены доклады и сообщения, сделанные на семинаре, проходившем в Школе восточных и африканских исследований при Лондонском университете в 1972–1973 гг. Это коллективная (и на сегодняшний день единственная) попытка ученых разных стран, специализирующихся в разных областях востоковедения, осмыслить феномен принятия ислама (исламизации) разными народами в Средние века. Один из авторов, декан гуманитарного факультета Еврейского университета в Иерусалиме Нехемия Левтцион обращает внимание на то, что «изучение исламской экспансии требует приложения совместных усилий ученых-специалистов по материальной культуре, лингвистике, истории и культуре исламских регионов» [20, 1]. Далее автор отмечает, что в изучении ислама осталось еще много белых пятен, и исламизация – одно из них. Хотя исламизация продолжалась несколько веков, в некоторых странах она так и не была завершена. В Сирии, Иордании, Палестине и Египте сохранились иудейские и христианские меньшинства; в Ливане большинство населения – христиане; в Индии большинство населения продолжает исповедовать индуизм. Эти факты в совокупности со свидетельствами, сохранившимися в оригинальных источниках, говорят о ненасильственном распространении ислама. Следовательно, военные завоевания сами по себе совсем не обязательно вынуждали местное население принимать ислам, однако они положили начало двум важным процессам – колонизации завоеванных кочевниками земель и эволюции мусульманского правления, исламских государственных и социальных институтов. Результатом завоеваний стали культурные и этнические изменения (арабизация и тюркизация), которые были не менее важны, и может быть, более заметны, чем процесс религиозных изменений (исламизация).

Созданию мусульманского государства предшествовал процесс миграции кочевых племен. Поначалу контакты завоевателей и местного населения были ограничены, и стимула для обращения в ислам у коренного населения не было. Арабские завоеватели жили изолированно от местного населения, в амсарах – военных городках. Такими укрепленными городками были Куфа и Басра в Ираке, Фустат в Египте. Коренные изменения произошли, когда амсары стали процветающими городами, крупными административными и торговыми центрами. Местное население стало мигрировать туда в поисках заработков. Таким образом, амсары из центров арабской сегрегации стали центрами аккультурации, в которых туземное население восприняло арабский язык и приняло ислам [19, 254-255].

Миграция и постоянное проживание завоевателей в завоеванных землях поставили перед исследователями вопрос: какова в настоящее время пропорция потомков завоевателей и потомков местного населения? Турецкий исследователь Осман Туран отмечает, что 70% населения Анатолии потомки этнических турков, и только 30% – потомки местных обращенных [33, 152]. Эти цифры, пусть и условные, доказывают, что культурные и религиозные изменения в Анатолии включали в себя демографический процесс, в котором вторгшиеся кочевники заместили уменьшающееся местное население.

Основываясь на приведенных выше исследованиях исламизации как процесса и результата, можно сделать общий вывод о том, что исламизация есть очень сложный и длительный социальный процесс, результатом которого являются разнообразные изменения в обществе. Эти изменения носят характер:

– религиозный (отказ от своей религии и принятие ислама как религиозно-идеологической системы);

– демографический (миграция, расселение, смешение народов);

– языковой (принятие иного языка либо включение многих слов, имеющих религиозное содержание, из арабского, персидского или турецкого);

– политический (принятие мусульманской идеи государственности, распространения ислама и создания исламского государства);

– культурный (осознание себя частью мусульманского мира, признание и принятие мусульманской культуры).

«Инициаторами» исламизации как процесса были не столько арабы-завоеватели, сколько гражданское население аравийского полуострова, мигрировавшее в завоеванные земли, и культурные ценности мусульманской цивилизации. Не последнюю роль в распространении ислама сыграли также экономический и социальный факторы. Новообращенный освобождался от уплаты налога, и ему гарантировалось равноправие. Самое главное заключается в том, что исламизация всегда осуществлялась в рамках мусульманского государства – халифата, в котором ключевые политические и административные должности занимали мусульмане, формировавшие и проводившие в жизнь государственную политику. История показывает, что в арабском халифате обращение в ислам в основном носило добровольный характер. В ходе исторического развития было исламизировано много народов, причем ислам настолько адаптировался к местным условиям, что сегодня повсюду коренное население воспринимает его как свою исконно национальную религию. На чрезвычайную адаптивность ислама обращали внимание многие исследователи. Очень образно по этому поводу высказался немецкий дипломат и ученый, мусульманин Мурад Хоффман: «Ислам с самого начала своего существования рассматривался как универсальная религия, пригодная для всех времен и мест. Глобализация Ислама началась еще в Средние века, но ее реальность мы ощутили только теперь, на рубеже ХХ–ХХI веков» [24, 101].