Мастер и Маргарита

Либретто
Мастер, Иешуа, Воланд, Кот Бегемот - Александр Градский

Маргарита - Елена Минина

Иван Бездомный, Левий Матфей - Михаил Серышев

Коровьев (Фагот) - Николай Фоменко

Азазелло - Алексей Хабаров

Гелла - Лолита Милявская

Пилат - Андрей Лефлер

Афраний - Владимир Маторин

Каифа - Иосиф Кобзон

Секретарь Пилата - Максим Кучеренко

Кентурион Крысобой - Алексей Петренко

Берлиоз - Михаил Котляров

Наташа, прислуга Маргариты - Оксана Беленькая

Николай Иванович (боров) - Владимир Качан

Супруга Николая Ивановича - Любовь Казарновская

Буфетчик Соков - Андрей Макаревич

Алоизий Могарыч - Алексей Конкин

Сосед Алоизия - Александр Кутиков

Никанор Босой - Валерий Золотухин

Аннушка - Юлия Рутберг

Доктор Стравинский - Александр Розенбаум

Медсестра - Татьяна Анциферова

Жорж Бенгальский - Фёдор Чеханков

Римский - Дмитрий Рябцев

Редактор - Аркадий Арканов

Непременова - Оксана Кочубей

Ариман - Владимир Зельдин

Лаврович - Максим Леонидов

Латунский - Алексей Кортнев

Лапшенникова - Елена Камбурова

Семплеяров - Олег Табаков

Жена Семплеярова - Людмила Касаткина

«Родственница» Семплеярова - Лариса Голубкина

Шофёр - Григорий Лепс

Домработница драматурга Кванта - Мария Градская

Домработница Латунского - Нина Резник

Фрида - Дарья Молчанова

Тофана - Мария Коташенко

Малюта - Александр Раппопорт

Жак, алхимик - Александр Лебедев

Малыш - Миша Ильин-Адаев

Мужчина в Варьете - Сосо Павлиашвили

Продавщица в киоске - Наталья Усатюк

Арчибальд Арчибальдович - Игорь Радов

Следователь - Тарас Клиниченко

Начальник угрозыска - Александр Буйнов

Участковый - Всеволод Шиловский

Опер - Константин Воробьёв

Дежурный в милиции - Юрий Рахман

Дежурная в «Грибоедове» - Марина Лях

Вахтёр в «Грибоедове» - Леонид Ярмольник

Дежурный в «Торгсине» - Евгений Маргулис

Продавец в «Торгсине» - Евгений Болдин

Продавщица в «Торгсине» - Амалия Мордвинова

Покупатель в «Торгсине» - Геннадий Хазанов

Старичок в «Торгсине» - Георгий Милляр

Палосич - Виктор Глазков
Предисловие
Эта «штука» о том, как один сумасшедший вообразил себя писателем, и потом, что естественно для тех и для других, стал представлять себя поочередно то влюбленным, то потерявшим любимую, говорящим животным и римским прокуратором, и даже Спасителем и Сатаной...

Он сам себя обвинял и оправдывал, вещи вокруг нас выглядели для него не так, как видим их мы, и от этого наш герой казался со стороны еще более ненормальным.

В минуты просветления (а таковые случались) мечтал он об успокоении, ибо рай ему ни в каких фантазиях не являлся, да и не заслуживал подобный выдумщик Света по его собственному убеждению. Однако человек этот «выписал» себе истинное счастье вполне реально - дом, сад, свечи, лист бумаги и перо, чашка кофе, может быть...
За мной, слушатель!

Простите, Михаил Афанасьевич, если что не так...

Первое действие
Первая картина
ИНСТИТУТ СТРАВИНСКОГО - КЛИНИКА ДЛЯ ДУШЕВНОБОЛЬНЫХ
(Мастер у окна... Издалека, кажется с Патриарших прудов, доносится вальс духового оркестра... Мастер садится к столу, берет лист бумаги и карандаш...)
Мастер.

Когда душа и разум

устанут от разлук,

одной случайной фразы

достаточно, мой друг...

Одной небрежной темы

и двух удачных нот...

И вот уже не те мы...

И мир уже не тот.

И мир уже не тот...

Приди о, луч, к монете,

упавшей в полынью.

Тебя ничем на свете

я не обременю.

Я лишь сверкну и этим

утешусь хоть на час...

Подобно малым детям,

всегда живущим в нас...

Всегда живущим в нас...
Бегемот (с Патриарших).

Патриаршие пруды

от любой спасут беды.

Посидишь часок-другой -

и горе снимет как рукой...

Посидишь часок-другой -

и горе снимет как рукой!
Мастер (фантазируя).

Однажды весной, в час жаркого заката,

на Патриарших прудах...

Два гражданина, два литератора

спорили о пустяках.

В будке у пруда нету нарзана...

Страшно безлюдно.
Продавщица и Мастер.

Пиво лишь к вечеру...

Мастер.

Бросить все к черту!

Берлиоз (про себя).

И в Кисловодск...

Мастер.

Страшно и странно...

Берлиоз.

А что есть?

Мастер.

Но надо спорить...

Продавщица.

Есть абрикосовая...

Мастер.

...когда делать нечего.

Вечное зло или вечное благо...
Продавщица.

Только теплая...

Мастер.

Кто ваш создатель, творенья венец?

Солнце заходит (тоже от страха).
Иван.

Ну давайте, давайте...

Мастер.

Так кто же ты, наконец?

ИВАН И БЕРЛИОЗ НА ПАТРИАРШИХ ПРУДАХ
Иван (с пафосом).

Тут схватили Иисуса

по фамилии Христос.

«Отрекись!» -

«Не отрекуся!» -

он надменно произнес.

Возмутились фарисеи,

обозлилися опять,

за порочные идеи,

порешив его распять.

И тогда стопы направил

к рукомойнику Пилат,

сполоснувшись, прогнусавил:

«А я ни в чем не виноват!..»

Берлиоз.

Приемлемо, и все-таки, любезный мой Иван,

Христа на свете не было, религия - обман!

Античные историки, и Флавий, и Филон,

свидетельств не оставили, что был на свете он...

Нет ни одной восточной сказки,

где б чудо-дева, недотрога

не родила б кого-нибудь... от бога...

И христиане, не придумав ничего иного,

чем непорочное зачатье,

точно так же, как другие,

своего создали бога -

Иисуса, которого не было на свете никогда!!

Не было на свете.

Иван.

Не было на свете...

Берлиоз.

Не было Христа!

Иван.

Не было Христа...

Берлиоз.

Не было на свете...

Не было Христа... Никогда!
ЯВЛЕНИЕ ВОЛАНДА
Воланд.

Я вас прошу меня простить.

И разрешите мне присесть.

Позвольте поблагодарить

за то, что вы сказали здесь,

что будто не было Христа.

Берлиоз.

Конечно, не было Христа!

Иван.

Вот так!
Воланд.

Вы атеисты?
Берлиоз (про себя).

Вот чудак! Француз, поляк...

Иван (про себя).

Британец, швед...

Воланд.

Выходит, бога тоже нет?

Берлиоз.

Конечно, бога тоже нет.

Мы атеисты! Бога нет!

Вот наш и всей

Иван.

...почти...

Берлиоз.

...страны ответ!

Воланд.

Какая прелесть,

что почти во всей стране

проблема эта решена в... полне!

Пять доказательств говорят,

что это непреложный факт!

Берлиоз.

Они не стоят ничего!

Воланд.

Шестым был Кант.

Иван.

Да ну его!

Вот взять бы Канта за грудки,

да года на три в Соловки!

Воланд.

Именно, именно,

ему там самое место!

Ведь говорил я ему тогда за завтраком:

«Вы, профессор, воля ваша,

что-то нескладное придумали.

Оно, может, и умно, но больно непонятно.

Над вами потешаться будут».

Берлиоз.

За завтраком... Канту?..

Что это он плетет?..
Воланд.

Коль бога нет, то кто же, кто же

жизнью земною управляет, кто же?

И вообще распорядком на земле?

Иван.

Сам человек и управляет!

Воланд.

Виноват, для того, чтобы управлять, нужно как-никак иметь точный план на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок! Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день? И, в самом деле, вообразите, что вы, например, начнете управлять, распоряжаться и другими, и собою. Вообще, так сказать, входить во вкус. И вдруг у вас ...кхе... кхе... саркома легкого - да, саркома. И вот ваше управление закончилось! Ничья судьба, кроме своей собственной, вас более не интересует. Родные начинают вам лгать. Вы, чуя неладное, бросаетесь к ученым врачам, затем к шарлатанам, а бывает, и к гадалкам. Как первое и второе, так и третье - совершенно бессмысленно, вы сами понимаете. И все это кончается трагически. Тот, кто еще недавно полагал, что он чем-то управляет, оказывается вдруг лежащим неподвижно в деревянном ящике. И окружающие, понимая, что толку от лежащего нет более никакого, сжигают его в печи. А бывает еще хуже: только что человек соберется съездить в Кисловодск – пустяковое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может, потому что неизвестно почему вдруг возьмет поскользнется и попадет под трамвай! Неужели вы скажете, что это он сам собою управил так? Не правильнее ли думать, что управился с ним кто-то совсем другой?

Берлиоз (нервно).

Сказать по правде, я как раз

хочу поехать на Кавказ...

Само собою, если вдруг

на Бронной свалится кирпич мне на голову...
Воланд.

Кирпич, вас уверяю,

вам никак не угрожает.

Просто так кирпич на голову не свалится,

не свалится, конечно, никогда!

Вы умрете другою смертью...

Берлиоз.

Может, знаете какой?

Конечно, смертен человек!
Воланд (задумчиво).

Внезапно смертен... Смерть, как снег...

Раз, два... Меркурий... во втором доме...

луна ушла...

шестерка - несчастье...

семерка - вечер...

восьмерка - мгла...

(Берлиозу.)

Вам голову отрежут!

Иван.

Как?!
Берлиоз.

И кто же - интервент? Кулак?
Воланд.

Нет, комсомолка.

Берлиоз.

Что за вздор!

Иван.

Вы какой-то... фантазер!

Воланд (вкрадчиво).

Что ж, простите за ответ.

Кстати, если не секрет,

что сегодня вечером вы заняты, иль нет?

Берлиоз.

Весь вечер у меня забит,

сперва отправлюсь в Массолит...
Воланд.

Вам не бывать сегодня там!

Берлиоз.

Я голову на отсеченье дам!..

ТЕРЦЕТ
Воланд.

Аннушка уже купила

масло подсолнечное и разлила...

И, позвольте извиниться,

ваш погод не состоится
Иван (с вызовом).

В клинику вас!

Воланд (холодно).

Был не раз,

И там уже заждались вас...
Иван.

Ну и кто ж вы будете?

Берлиоз.

Вы немец?

Воланд.

В общем, так...

Воланд.

Аннушка ужа купила

масло подсолнечное и разлила...

И, позвольте извиниться,

ваш поход не состоится...
Иван.

В клинику вас!

Воланд.

Был не раз... и там уже заждались вас...

Иван.

Ну и кто ж вы будете?

Берлиоз.

Вы немец?

Воланд.

В общем... так.

Меня пригласили в государственную библиотеку, как единственного в мире специалиста, разобрать рукописи чернокнижника Герберта.
Берлиоз (радостно).

Так вы историк!

Воланд.

Я историк!..

Сегодня на Патриарших будет интересная история. Имейте в виду, что Иисус существовал. И никаких доказательств не требуется, все просто...
Шаркающей кавалерийской походкой,

в белом плаще с кровавым подбоем,

в городе Ершалаиме,

четырнадцатого нисана

вышел из дворцовых палат

пятый прокуратор Иудеи

всадник Понтий Пилат...
РОМАН О ПИЛАТЕ

Допрос Иешуа, Га-Ноцри.

Всадники, солдаты и внутренний голос Пилата
Всадники.

Над холмами, словно пламя,

наши алые плащи!

Перед римскими орлами,

Иудея, трепещи!..
Пилат.

Будь проклят град Ершалаим!

Зачем меня заставил Рим

быть прокуратором твоим?!

Проклятье!..

Будь проклят жирный запах роз

и головная боль до слез!..

Куда запропастился пес?!

Проклятье!..

Зажата голова в тиски!

Воспламеняются виски!

И нет спасенья от тоски!

Проклятье!..
ИЕШУА ПЕРЕД ПИЛАТОМ
Пилат.

Подследственный из Галилеи?

К тетрарху дело посылали?
Афраний.

Да, прокуратор.

Он отказался дать заключение

и смертный приговор направил

на ваше утверждение...
Иешуа.

Добрый человек, поверь мне!..

Пилат.

Что? Кентуриона Крысобоя ко мне!..

Преступник называет меня «добрый человек».

Объясните ему, как со мной разговаривать!

Но не калечить.
Крысобой.

Римского прокуратора

называть игемон.

Других слов не говорить!

Смирно стоять!

Ты понял меня, или ударить тебя?

Иешуа.

Я понял тебя. Не бей меня.

Пилат.

Имя?
Иешуа.

Мое?
Пилат.

Мое мне известно. Твое.

Иешуа.

Иешуа по прозвищу Га-Ноцри.

Пилат.

Кто ты по крови?

Иешуа.

Я не помню родителей...

Пилат.

Где ты живешь?

Иешуа.

Я путешествую...

Пилат.

(Ах, как болит голова...)

Ты, бродяга, собирался храма здание

разрушить... и призывал к атому народ...

Иешуа.

Нет, нет, игемон!..

Я лишь твердил, что рухнет храм старой веры

и создастся новый храм истины!

Сказал так, чтобы было понятней.
Пилат.

Что такое истина?!

Иешуа.

Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти. Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе трудно даже глядеть на меня. Я невольно являюсь твоим палачом, что меня огорчает... Но мучения твои сейчас кончатся...

Человек творит слова,

а потом пошла молва -

вот и получается:

слово истины святой

обернется клеветой -

как тут не отчаяться!

Я твержу себе: молчи,

всюду бродят слухач и,

вроде бы приятели.

Я скажу: «Господь со мной!»

А они: «Господь - срамной!» -

вот и на распятие!

Мое слово - разве я?..

В каждом слове спит змея!

Снизойди, молчание!

Да святится тишина!

В ней вся речь заключена,

радость и отчаянье!..

Беда лишь в том, что замкнут ты

и веру потерял в людей...

Жизнь твоя скудна, игемон!

Смолкнут слова

и пройдет голова.

И тогда мы с тобой пойдем гулять по саду.

Верь не верь –

но откроется дверь.

Ты поймешь - было все так, как надо...
Пилат.

Развяжите ему руки...

Сознайся, ты великий врач?
Иешуа.

Нет, прокуратор, я не врач... я не врач...

Пилат.

Значит так, ты утверждаешь,

что не призывал разрушить

храм на площади соборной.

Поклянись, что это так.
Иешуа.

Чем ты хочешь, чтоб я клялся?

Пилат.

Ну, хотя б твоею жизнью. Ею клясться

время, так как жизнь висит на волоске...
Иешуа.

Уж не ты ль ее подвесил?

Пилат.

Волосок я перережу!

Иешуа.

Ошибаешься ты в этом,

разве ум твой не высок?

Согласись, что перерезать

волосок, наверно, может

только тот же, только тот же,

кто подвесил волосок?
Пилат.

Вот теперь не сомневаюсь,

что все праздные гуляки

в Ершалаиме ходили за тобою по пятам.

Гестас, Дисмас, Вар-равван ли...

Вместе с ними воровал ты?

Ты болтаешь - они тащат, а добычу пополам?!
Иешуа.

Этих добрых людей я не знаю!

Пилат.

Ты всех называешь добрыми людьми?

Иешуа.

Злых людей нет на свете!

Пилат.

Впервые слышу об этом!

Мастер (внутренний голос Пилата).

А голова прошла... Ты рад...

Решай по совести, Пилат.

Ведь он ни в чем не виноват.

Пилат.

Так что же...

Мастер (внутренний голос Пилата).

Ты отменяешь приговор.

Га-Ноцри - просто фантазер.

Но дерзкий ум его остер!

Пилат.

Так что же...

Мастер (внутренний голос Пилата).

Дабы пророк умом своим

не взбунтовал Ершалаим,

его мы в ссылку удалим.

Пилат.

И что же?..

Мастер (внутренний голос Пилата).

Пусть в резиденции твоей

живет блаженный книгочей...

Он - величайший из врачей!

Пилат.

Так что же... Все о нем?

Секретарь.

Нет, к сожалению...

Пилат (просматривая бумаги).

Слушай, ты когда-нибудь говорил

с Иудой из Кириафа о великом кесаре?

Или не говорил?

Иешуа.

Я сказал ему: «Пойми,

власть - насилье над людьми!»

Он зажег светильники...

Я сказал: «Любая власть –

это пагубная страсть,

кесари - насильники!»

Он поддакивал: «Вот-вот...»

Я сказал: «Пора придет

общего доверия...

И не станет на земле

властелинов, в том числе

кесаря Тиверия...»
Солдаты.

Славься, Кесарь, мы на страже,

наши острые мечи

перережут глотки вражьи!

Иудея, трепещи!..
Пилат.

На свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть императора Тиверия! И не тебе, безумный преступник, рассуждать о ней!

Солдаты.

И во сне нам нет покоя,

на чужбине мы ничьи,

даже солнце здесь другое...

Иудея, трепещи!..
(Иешуа уводят солдаты, после входит Каифа...)
ПИЛАТ И ПЕРВОСВЯЩЕННИК КАИФА
Пилат.

Итак, к смертной казни, которая должна совершиться сегодня, приговорены трое разбойников: Дисмас, Гестас, Вар-равван и, кроме того, этот... Иешуа Га-Ноцри...

Первые двое римской властью взяты с боем,

и, значит, эти двое числятся за мной.

О них здесь речь идти не будет, я с тобою

поговорить хотел о мелочи иной!

Согласно закону и обычаю,

в честь праздника Пасхи одному дать свободу...

Кто Синедриону не безразличен?

Вар-равван иль Га-Ноцри вам в угоду?