Замысел «Критики чистого разума»
В истории логических идей большую роль сыграла работа Канта «Критика чистого разума».
138

Кант отличает логику формальную и трансцендентальную. Трансцендентальная логика занимает особое место в его «Критике чистого разума», послужив своего рода рубежом в истории буржуазной философии прошлых веков. Буржуазные историки философии подразделяют всю историю философии на два периода: докантовскую и послекантовскую. «Критика чистого разума» была основой, на которой развились идеалистические системы классической философии в Германии.

Основной вопрос «Критики чистого разума» заключается в том, как возможно научное знание, какие имеются для того гносеологические предпосылки.

Кант исходит из тех наук, которые засвидетельствовали свое значение в истории развития человеческого знания. Он выделяет математику и чистое естествознание. Вопрос ставится им следующим образом: если математика и чистое естествознание являются действительными науками, подлинными достижениями знания, то какие познавательные ресурсы обеспечивают достоверность их положений, т. е. их всеобщность и необходимость, или как потом стали говорить, их общезначимость? Каковы те начала, опирающиеся на познавательные способности человека, которые обеспечивают эту общезначимость? Находится ли в таком же положении метафизика, престиж которой сильно покачнулся ко времени Канта? Каким образом на основании приобретенных знаний в области математики и чистого естествознания можно определить, с одной стороны, гносеологические источники этого знания, а с другой стороны, выяснить, что условия, которые обеспечивают общезначимость положений математики и чистого естествознания, способны также обеспечить достоверность в области метафизики?

На последний вопрос Кант отвечает отрицательно, настаивая на том, что метафизика выходит за пределы тех условий знания, которые обеспечивают общезначимость таких наук, как математика и чистое естествознание.

В одной из основоположных частей «Критики чистого разума», в начале отдела, названного «Трансцендентальная логика», Кант говорит, что существуют два основных источника нашего знания: первый источник — способность получать представления, второй источник — способность познавать через эти представления предмет, что зависит от самодеятельности субъекта. Посредством первой способности предмет нам дается, а посредством второй он мыслится в отношении к представлению.

Таким образом, с одной стороны, наглядные представления, с другой стороны, чисто рассудочные понятия (отнюдь не эмпирические) — таковы элементы любого нашего позна-
139

ния. Ни понятие без соответствующего наглядного представления, ни наглядное представление без понятия не могут дать знания. Но и представления и понятия могут быть чистыми и могут быть эмпирическими.

Кант был противником всякого сенсуализма и всякого эмпиризма; ему представлялось, что эмпирическое понимание знания есть его психологическое истолкование; ни к логике, ни к теории познания эмпирические данные отношения не имеют.

Если в представлениях содержится ощущение; то это эмпирические представления. Чистыми же представления (и тем самым понятия) бывают в том случае, если к ним никакие ощущения не примешиваются. Ощущения можно назвать материалом или содержанием чувственного знания. Таким образом, чистое наглядное представление содержит в себе только форму, под которой что-либо наглядно представляется, а чистое понятие содержит в себе только форму мышления о предмете вообще. И чистые понятия могут и должны быть только априорными. Всякое апостериорное знание, как эмпирическое знание, Кант отвергает.

«Наша природа такова, что наглядные представления, могут быть только чувственными, т. е. содержат в себе лишь способ действия на нас предметов. В свою очередь способность мыслить предмет чувственного наглядного представления есть рассудок. Ни одну из этих способностей нельзя предпочесть другой» (II, S. 75)⁸. Это — отправное, исходное положение Канта, которое никогда не нужно терять из виду, говоря о системе «Критики чистого разума». «Без чувственности ни один предмет не был бы нам дан, а без рассудка ни один предмет не был бы мыслим. Мысли без содержания пусты, а наглядные представления без понятий слепы» (там же).

Отсюда понятно, как мог Кант, при всей парадоксальности точки зрения субъективного идеализма, которой он придерживается, отличать субъективное познание от познания объективного. Ведь с точки зрения субъективного идеализма нельзя выйти за пределы субъекта. Согласно Канту, если мы имеем ряд каких-либо представлений, данных нашей душе, то

⁸ I. Kant. Werke, sorgfдltig revidirte Gesamtausgabe in zehn Banden, Bd. II. Leipzig, 1838. Есть русский перевод: И. Кант. Критика чистого разума. Изд. 2 в пер. Лосского. Пг., 1915. Ссылки на «Критику чистого разума» приводятся в тексте по первому (1781) или второму (1787) изданию данного произведения и содержат указание на эти издания и страницу.

В любом современном издании «Критики» по этим двум первым изданиям дается дополнительная пагинация. В русском переводе Лосского по этой дополнительной пагинации можно легко найти любой цитируемый текст.

140

этот субъективный ряд растворяется в психике. Но если мы имеем дело с чистыми наглядными представлениями, с одной стороны, а с другой — с системой категорий, причем наглядные представления подводятся нами под категории рассудка, а категории рассудка наполняются наглядным материалом, то тогда выявляется подлинный предмет знания. При таких условиях эти ряды как бы выходят за пределы познающего субъекта и становятся общезначимыми, существуют как «объективный» предмет для всякого сознания. В этом Кант видит выход за пределы субъективизма.

Данная схема соответствует тому, как Кант конструирует свое понимание двух источников познания.

РАССУДОК ЧУВСТВЕННОСТЬ

(понятие) (наглядное представление)

Чистые наглядные представления (пространство время)

О
форма явления

содержание явления
щущение; предмет его: явление

риям и, в свою очередь, соответствия рассудочных категорий чистым наглядным представлениям, то мы получаем подлинное знание, ибо мысли без содержания пусты, а наглядные представления без понятий слепы. В соответствии одного другому — критерий того, что мы имеем предмет познания; нам важно подлинное, общезначимое постижение этого предмета.

В построении такой искусственной системы Кант проявил много остроумия, доказывая, например, что чистое пространство и время не могут быть результатом простых эмпирических обобщений, а даны априорно. Он хочет показать, что пространство и время вовсе не составляют обобщения из опыта. Самый опыт возможен только в связи с тем, что мы уже владеем формами пространства и времени, т. е. мы эти формы как бы привносим в получаемые нами восприятия и располагаем согласно им хаотическое разнообразие чувств и ощущений.

Кант возражает против мнения, будто первоначально нам даны отдельные отрезки пространства и что при их сопоставлении мы находим в них одинаковое свойство протяженности, благодаря которому получаем якобы общее понятие пространства.

Однако при таком рассуждении, говорит далее Кант, мы вертимся в кругу. Для того чтобы начать рассматривать любой предмет, обладающий качеством протяженности, мы его помещаем вне нас. Но если мы считаем предмет находящимся вне нас, то мы тем самым поместили его уже в пространстве. Не понятие пространства извлекается из наблюдения над явлениями внешнего мира, а сам внешний мир возможен потому, что мы его помещаем в пространство. Следовательно, пространство, как чистое пространство, не выводимо из опыта, а, наоборот, сам опыт возможен только в силу того, что он развертывается в пространстве.

И другой аргумент — доказательство необходимости пространства. То, чем мы обладаем в опыте, не является необходимым. Мы всегда в воображении можем устранить предмет из внешнего мира,: из внешнего опыта. Внешний опыт продолжает быть внешним опытом, хотя отдельных явлений, отдельных предметов и не будет. Кант исходит из того, что мы всегда можем мысленно исключить тот или иной отдельный предмет, а вот пространство мы отбросить не можем. Мы не можем представить себе предмет, находящийся вне пространства. Следовательно, форма пространства есть не результат приобретенного посредством опыта знания, не простое обобщение, а нечто предваряющее опыт. Таким образом, пространство и время для Канта являются формами нашего сознания, при этом формами чистых наглядных представлений.
142

Какое же место занимает в «Критике чистого разума» трансцендентальная логика? Самое важное и центральное в гносеологическом отношении. Трансцендентальная логика учит о том, как категории рассудка должны прилагаться к чистым наглядным представлениям, чтобы составился подлинный предмет науки, подлинный предмет знания.

В разгаре спора вокруг «Критики чистого разума», когда многие критики настаивали на том, что в сущности это есть тот же самый субъективный идеализм Беркли, вышла небольшая книга современника Канта Иоганна Шульце — «Разъясняющее изложение «Критики чистого разума». Шульце сумел коротко и просто обобщить главные мысли Канта, не извращая их и даже не критикуя. Шульце пишет: «Определив формы чувственности, Кант переходит к формам мышления. Наука об этих формах называется трансцендентальной логикой. Общая логика занимается формой мышления вообще, т. е. теми правилами рассудка, которым должны подчиняться все наши познания без различия. Поэтому она отвлекается от всякого содержания или материалов наших познаний и совершенно не обращает внимания на то, каково их происхождение, эмпирические ли это понятия или чистые, и к каким предметам они могли бы относиться. Напротив, трансцендентальная логика имеет дело как раз с содержанием или материей наших познаний и с их происхождением, потому что она и должна именно исследовать, может ли рассудок создавать исключительно априори синтетические суждения и, если да, то как это возможно; каким образом понятия, создаваемые рассудком и, следовательно, представляющие собой нечто чисто субъективное в нас, тем не менее имеют отношение к предметам и потому могут обладать объективной реальностью; и каков, наконец, тот предел, которым ограничено применение наших познаний априори» ⁹.

Здесь сразу разъясняется вторая часть трансцендентальной логики, где анализируются мнимые достижения разума. Категории рассудка оправдываются тогда, когда им соответствуют наглядные представления в виде пространственных и временных данных. Если же категории выходят за пределы наглядных представлений, они оказываются пустыми. Поскольку у нас есть тенденция раздувать категории рассудка, получается так, что мы эти категории выводим за пределы данного содержания и как бы конструируем мнимые объекты познания. Такова метафизика, таково учение о душе, о происхождении мира, об абсолюте.

⁹ И. Шульце. Разъясняющее изложение «Критики чистого разума». М., 1910, стр. 16.
143

«Трансцендентальная диалектика» и посвящается вопросу о том, возможна ли метафизика. С точки зрения Канта она оказывается невозможной. В главных частях «Трансцендентальной диалектики» доказывается, почему метафизика невозможна.

Новое издание фрагментов Канта по вопросам логики (1924)
Как уже было сказано выше, учение о формальной логике излагалось Кантом изустно, и только Еше, ученик Канта, собрал все высказывания Канта в одной книге ¹⁰. В силу этого мы не имели точных текстов, на которые можно было бы опираться, как на подлинные высказывания самого Канта.

Пока не было известно рукописное наследие Канта, эти сводки, сделанные Еше, вызывали ряд недоумений. Особое недоумение вызывало следующее: то Кант утверждает, что логика изучает мысли и по форме и по содержанию, то он говорит, что логика ограничивается изучением только чистых форм. В русском издании «Логики» Канта¹¹ переводчик Марков и редактор Щербина пытались устранить эту «неувязку» в определениях логики с помощью поправок. Если у Еше сказано «и по форме и по содержанию», то они исправляли на «только по форме» или «только по содержанию». Они не были одиноки. Издатели Канта Гартенштейн и Кинкель тоже вносили подобные поправки.

В 1924 г. появляется поучительный для нас том рукописей Канта ¹². В нем все подлинные рукописи по логике опубликованы полностью. Не только в России, но и за границей по-настоящему этот материал не был проанализирован, и не было сделано сопоставления с текстом Еше. Вопрос о правильности или неправильности поправок Кинкеля и Гартенштейна оставался нерешенным. На самом деле они неправильны. Еще можно упрекнуть в том, что он очень сузил горизонт логики Канта, но извращений у него нет. В этом можно убедиться путем точного сопоставления.

В рукописях Канта, ныне опубликованных, в одних случаях сказано, что логика рассматривает только форму, а в других — и форму и содержание. Не только у Еше, но и в

¹⁰ См. I. Kant. Logik. Ein Handbuch zu Vorlesungen. Hrsg. von G. B. Jдsche, 1800.

¹¹ См. И. Кант. Логика, под ред. А. М. Щербина. Пг., 1915. Последующие ссылки на русское издание «Логики» приводятся в тексте. и содержат указание на страницу.

¹² См. I. Kant. Gesammelte Schriften, Bd. XVI. В., 1924. Последующие ссылки на это издание приводятся в тексте и содержат указание на порядковый номер фрагментов.
144

пределах рукописного наследия самого Канта как будто есть несогласованность между соответствующими фрагментами.

Решение вопроса в следующем: когда Кант говорит о логике, которая рассматривает и форму и содержание, то он имеет в виду логику трансцендентальную, а когда говорит только о формальной правильности, то имеет в виду общую, или формальную, логику, которая изучает исключительно форму.

Есть фрагменты, в которых раскрывается содержание логики с точки зрения чисто формальной логики. Это — фрагменты 1619, 1627 и 2162. Затем есть противоречащие этим фрагментам фрагменты 1612 и 1629. Предстоит доказать, что первые три фрагмента касаются формальной логики, а два последние — трансцендентальной, и что здесь нет несогласованности, потому что Кант строго отличает формальную логику от трансцендентальной.

Начнем изложение этого материала с фрагмента 1629. В нем сказано: «Наименование. Логика. Наука о разуме. Рациональная наука не только по форме, но и по объекту». Здесь имеется в виду логика, объектом которой является разум. У Еше это записано в виде указания, что логика, — это «наука о разуме как по материи, так и по форме, так как ее правила почерпнуты не из опыта и так как, вместе с тем, своим объектом она имеет разум. Поэтому логика есть самопознание рассудка и разума...» ¹³.

Если открыть русский текст, то найдем следующую поправку: «Наука о разуме не по материи, а лишь по форме» (стр. 4). Можно ли было сносить такую поправку? Нельзя.

В приведенном фрагменте 1629 мы находим мысль, полностью соответствующую 4-му пункту I главы «Введения» «Логики» в издании Еше, который только что цитировался: «...наука о разуме как по материи, так и по форме, так как ее правила почерпнуты не из опыта и так как, вместе с тем, своим объектом она имеет разум».

То, что логика своим объектом имеет разум, в плоскости кантовской постановки вопроса надо понимать следующим образом. Каит в силу своей субъективно-идеалистической концепции не может согласиться со взглядом, будто истинность состоит в согласии знания с предметом. Ведь сравнивать предмет со знанием можно только в том случае, если я познаю предмет. Поскольку же объект находится вне меня, а знание — во мне, то можно лишь судить о том, согласно ли мое знание об объекте с моим же знанием об объекте. Получается круг. Кант считает, что, если попытаться ответить на

¹³ I. Kant. Logik. Hrsg. von G. В. Jдsche, 1800. Einleitung. I, Punct 4.
145

это обвинение, то неразрешимость проблемы в таком виде станет очевидной.

В самом деле, попробуем отличить то, что составляет материю нашего знания (относящееся к объекту), от того, что касается одной формы. Если фиксировать эту двойственность знания (при необходимости отличать объективную, материальную сторону и субъективную, формальную), то вместо одного всплывут два вопроса: 1) имеется ли всеобщий материальный критерий истины? и 2) имеется ли всеобщий формальный критерий истины?

Всеобщий материальный критерий истинности невозможен. Это Кант доказывает с большим остроумием. Действительно, общезначимый критерий должен был бы оказаться абстрагированным от всех отличий объектов друг от друга; но если это материальный критерий, то он как раз должен был бы касаться этих отличий, потому что каждый материальный предмет, каждая материальная вещь отличается от другой. Ведь материальная истинность должна была бы состоять именно в этом согласии знания с тем определенным объектом, к которому оно относится. Ясно, что такой общий материальный критерий невозможен, иначе нивелировались бы все вещи. Не может быть всеобщего критерия, объясняющего особенности каждой отдельной вещи, взятой именно в ее конкретном своеобразии.

Если же, таким образом, вопрос сводится к всеобщим формальным критериям истины, то решение легко найти, потому что формальная истинность состоит исключительно в согласии знания с самим собой при полной абстракции от всяких объектов вообще и от всех их отличий. Поэтому-то всеобщий формальный критерий истинности — не что иное, как общие логические признаки согласия знания с самим собой или, что то же, — со всеобщими законами рассудка и разума. Таким образом, всеобщие законы рассудка и разума и являются единственным содержанием логики.

Только в одном месте в «Логике» Канта употребляется термин «трансцендентальная логика», о которой сказано, что в ней «самый предмет представляется как предмет одного рассудка; общая же логика, напротив, занимается всеми предметами вообще» (стр. 6).

Задача трансцендентальной логики. Вопрос о форме и содержании
Прежде всего надо учесть отличие трансцендентного от трансцендентального. Трансцендентное — это то, что находится за пределами сознания.
146

Если разные авторы не сходятся с Кантом по многим вопросам, то в вопросе об определении трансцендентального у «их нет разногласий.

В советской «Истории философии» о трансцендентальном учении сказано, что это — «термин, означающий у Канта то, что в сознании относится к априорным формам познания»¹⁴.

В. Кинкель, один из издателей «Логики», пишет: «Логика чистого, но предметного мышления есть трансцендентальная логика. Эта логика имеет дело только с законами рассудка и разума, но просто поскольку они относятся к предметам априори» ¹⁵.

Если законы рассудка и разума берутся как относящиеся к предмету априори, то мы имеем трансцендентальную логику, которая не просто говорит о понятиях и предметах, а говорит о предметном мышлении, не просто говорит о формах и законах мышления, но о таких формах и законах, применением которых достигается предметное мышление.

Столп неокантианства Герман Коген (Cohen) пишет: «Кант называет трансцендентальным то познание, которое не столько занимается предметами, а скорее «нашими априорными понятиями о вещах вообще». Это фундаментальное определение разъясняется следующим образом: «...но занимается нашим способом познания вещей, поскольку он должен быть априорно возможным» ¹⁶.

Наиболее ясное определение того, что такое трансцендентальная форма, трансцендентальное знание по Канту, сводится к следующему: «Трансцендентальным (т. е. исследующим возможность или применение априорного знания), — пишет Кант, — следует называть не всякое априорное знание, а только то, посредством которого мы узнаем, что известные представления (наглядные представления или понятия) применяются и могут существовать исключительно априори, а также знание о том, как это возможно» (II, S. 80).

В «Логике» есть раздел, который носит название «Понятие логики». В этом разделе в пяти пунктах дана характеристика логики. Три первых пункта относятся к логике формальной, 4-й и 5-й пункты относятся к логике трансцендентальной. Мы видим, что фрагмент 1629, который мы разобрали, соответствует тому, что дано с 4-м пункте. Фрагмент 1612 соответствует 5-му пункту.

¹⁴ «История философии», т. III. Госполитиздат, 1943, стр. 84.

¹⁵ I. Kant. Logik. Hrsg. von W. Kinkel, III Ausgabe, 1920, SS. VI — VII.

¹⁶ H. Cohen. Kants Theorie der Erfahrung. 2-te Aufgabe. В., 1885, S. 134.
147

Фрагмент 1612 очень короткий. Он заключает в себе следующую мысль: «Логика есть наука о разуме как по материи, так и по форме». Тут может возникнуть сомнение, как переводить слово «Vernunftwissenschaft» — «наука о разуме» или «рациональная наука». Если «наука о разуме», то значит предметом науки является разум, если «рациональная наука», — то значит сама наука является разумной.

Кант не оставляет сомнения в том, как его понимать. Он пишет: «Логика называется рациональной наукой не потому, что она достигается путем использования разума, но потому, что разум является ее объектом» (фрагмент 1594). Значит, логика есть наука о разуме как по материи, так и по форме. Этому соответствует и 5-й пункт в «Логике» (изд. Еше), в котором сказано: «Логика есть наука о разуме не только по форме, но и по содержанию, — наука a priori о необходимых законах мышления, и не для особых предметов, но для всех предметов вообще; — наука о правильном употреблении рассудка и разума вообще, но не о субъективном употреблении, т. е. не об употреблении по эмпирическим (психологическим) принципам, не о том, как рассудок мыслит, а об объективном употреблении, т. е. об употреблении по принципам a priori, о том, как он должен мыслить»¹⁷.

Что же касается пунктов 1, 2, 3, то в них идет речь об общей логике, которая изучает мышление лишь по форме.

Для того чтобы проанализировать, как этот принцип осуществляется в пределах самой логики, мы должны раскрыть его влияние на построение отделов логики у Канта. Рассмотрим сначала отделы о понятиях и суждениях.

В отделе о понятиях есть два специальных параграфа, касающихся этого вопроса: «Материя и форма понятия» (§ 2) и «Эмпирическое и чистое понятие» (§ 3). Под материей понятия Кант имеет в виду предмет, под формой же — всеобщность. Далее устанавливается следующее различие: «Понятие бывает или эмпирическим или чистым. Чистое понятие то, которое не извлечено из опыта, но и по содержанию происходит из рассудка» (стр. 84): Лишь второе (априорное понятие) может быть отнесено к трансцендентальной логике. В этом отношении общая логика шире: она включает в свою орбиту и априорные и эмпирические понятия. С другой стороны, очень отчетливо сказано, что чистое понятие — это такое поня-

¹⁷ I. Kan t. Logik. Hrsg. v. G. 6. Jдsche, 1800, Einleitung I, Punct 5.
148

тие, которое и по содержанию происходит из рассудка. Этим объясняется формула, что понятие, как предмет трансцендентальной логики, происходит из рассудка и по форме и по содержанию. Тем самым становится ясным, что трансцендентальная логика изучает подобные понятия и по форме и по содержанию, не отрывает формы от содержания.

Отрыв у Канта происходит совсем в другой плоскости. Он отрывает мышление от бытия. Предмет мысли, по Канту, это вовсе не предмет, не объект внешнего мира. В конечном счете, отрыв вещи в себе от сознания — вот в чем суть системы Канта и основной ее порок. То, что вещи в себе превращаются в вещи для нас, — этого Кант, как субъективный идеалист, никогда не мог понять.

И в отделе суждений (§ 18) Кант отличает форму и содержание (материю). В § 19 содержится наиболее знаменательная характеристика особенностей формальной (общей) логики и логики трансцендентальной: «Так как логика отвлекается от всякого реального или объективного различия познания, то заниматься материей суждений она может столь же мало, как и содержанием понятий» (стр. 93). Здесь идет речь об общей, формальной логике. Трансцендентальная же логика занимается и формой и содержанием, ибо, если предметом формальной логики являются только формы мысли, то трансцендентальная логика изучает рассудочную деятельность и по форме и по содержанию. Вот как отражается этот принцип на отделах «Логики» Канта.

Теперь рассмотрим три фрагмента, которые характеризуют формальную логику — 1627, 1619 и 2162.

Фрагмент 1627 гласит: «Общая логика открывает только форму мышления, но не материю. Она абстрагируется от всякого содержания познания».

В фрагменте 1619 оказано: «Рассудок — способность правил. Общая наука о рассудке выдвигает лишь необходимые правила мышления без различения объектов, т. е. материи, являющейся предметом мысли, таким образом, только форму мышления вообще и правила, без которых нельзя мыслить. Необходимые правила рассудка — общие правила, а общие во всех отношениях правила рассудка представляют собой только формальные правила, т. е. не распространяются ни на какой определенный объект. Общие правила — это необходимые правила: либо со специальной установкой для познания определенных объектов, либо с общей целью, так что без них мышление вообще невозможно».

Наконец, третий фрагмент 2162: «Мы можем указать в логике лишь формальные критерии истины, т. е. условия согласования знания как знания без отношения к объектам (мате-

149

рии); эти критерии отрицательные: правильность формы. Если вообще говорить о познании, то речь может идти не о чем ином, как о форме».

А трансцендентальная логика не абстрагируется от содержания, чем являются категории рассудка и разума в их познавательной функции. Эта функция связана с своеобразием идеализма Канта. В этом сущность его трансцендентализма. Кант — враг эмпиризма. Эмпиризм не может быть базой научного знания. Предмет знания не отыскать в ощущениях и восприятиях.

Как Кант рассуждает? Если взять, например, вино, то его вкус не принадлежит к числу его объективных определений, а зависит от своеобразия чувств того субъекта, который пьет вино. Цвета также не суть свойства тел, в наглядное представление которых они входят, а только модификации чувства зрения. Один может видеть так, другой может видеть иначе. Наоборот, пространство, как условие внешних объектов, необходимым образом принадлежит к явлению или наглядному представлению их.

Вкус и цвета вовсе не суть необходимые условия, благодаря которым предметы могут сделаться для нас объектами чувств. Они связаны с явлением только как случайно присоединяющиеся действия особой организации. Поэтому они также вовсе не суть априорные представления, но основываются на ощущениях, а приятный вкус даже на чувстве (удовольствия или неудовольствия) как результате ощущения. Никто также не может иметь априорное представление о каком-нибудь чувстве; наоборот, пространство относится к одной лишь чистой форме наглядного представления, следовательно, не заключает в себе никакого ощущения (ничего эмпирического).

В предмет познания самые чувства (зрительные, звуковые впечатления) входить не могут, входят лишь такие их качества, как интенсивность (сила звука, сила цвета) или экстенсивность (целое больше части).

Мы всё воспринимаем в пространстве и времени. Таковы две основные, априорные формы чувственного созерцания. Из них нужно исключить случайные ощущения, которые знания не дают: Знание дается суждениями, которые расширяют ранее приобретенное знание. Эти суждения Кант называет синтетическими.

В «Пролегоменах» Кант пишет: «Если разложить все наши синтетические суждения, насколько они объективны, то окажется, что они никогда не состоят из одних созерцаний, связанных, как обыкновенно полагают, в суждение через простое сравнение; они были бы невозможны, если бы к отвлеченным от созерцания понятиям не было присоединено еще

150

чистое рассудочное понятие, под которое те понятия подводятся и только таким образом связываются в суждение, имеющее объективное значение» ¹⁸.

С помощью трансцендентального метода мы подводим созерцания под категории, конструируя, таким образом, подлинный предмет познания в противоположность Случайным эмпирическим данностям. Это подведение созерцаний под рассудочные категории и есть сфера трансцендентальной логики, которая имеет дело с предметным знанием в кантовском смысле, в противоположность тому, что дает простая общая логика, не имеющая никакого гносеологического значения. Трансцендентальная же логика — логика теоретико-познавательная — дает подлинное знание, т. е. знание и по форме и по содержанию, опять-таки, разумеется, в кантовском смысле.

Здесь суть всей системы Канта. В «Критике чистого разума» он писал, что высшие законы явлений исходят от рассудка априори. «Рассудок не только способность, отвлекающая общие законы через сравнение явлений. Он есть законодатель природы; без него она (природа) не могла бы существовать, как синтетическое единство многообразных явлений» (I, S. 126). Разумеется¹, синтетическое единство многообразных явлений заключает в себе и форму и содержание; с точки зрения трансцендентальной аналитики, это — единственно возможное в плане априоризма решение познавательного вопроса.

Нужно, чтобы априорные формы интуиции — пространство и время — оказались подведенными под рассудочные категории: об этом, как уже было сказано, учит трансцендентальная логика в части трансцендентальной аналитики. Здесь дается синтез формы и содержания, познанный предмет включает и материю и форму. Общая же логика рассматривает только форму, в то время как содержанием ее может быть все: априорное и неаприорное, эмпирическое и неэмпирическое, даже фиктивное.

Сущность формальной (общей) логики
Термин «формальная логика» был введен в науку Гегелем, который противопоставлял диалектической логике логику формальную, видя ее образец в логике Канта. Сам Кант употреблял термин «общая логика», или «элементарная». Термин «формальная логика» Кант использовал только в одном ме-
¹⁸ I. Kant. Werke, Bd. Ill, § 20. Leipzig, 1838. Есть русское издание: И. Кант. Пролегомены, изд. 2. Соцэкгиз, М., 1937. Последующие ссылки на это произведение приводятся в тексте и содержат указание на параграф.
151

сте «Критики чистого разума», где он пишет: «Так как эта чисто формальная логика отвлекается от всякого содержания знания (не рассматривая, есть ли оно чистое или эмпирическое знание) и занимается только формой мышления (дискурсивного знания) вообще, то в своей аналитической части она может заключать также канон разума, форма которого подчиняется особым предписаниям, и эти предписания могут быть изучаемы путем простого разложения деятельностей разума на их моменты, без рассмотрения частной природы применяемого при этом знания» (II, S. 170).

С первых же страниц в «Введении» к «Логике», где речь идет об общей, формальной логике, Кант подчеркивает: «...всеобщие и необходимые правила мышления вообще могут касаться только его формы, а отнюдь не материи. Поэтому наука, которая содержала бы эти всеобщие и необходимые правила, была бы наукой только о форме нашего рассудочного познания или мышления» (стр. 3). Кант заключает так: «Такую науку о необходимых законах рассудка и разума или — что одно и то же — об одной форме мышления вообще, мы называем логикой» (там же).

Затем следуют три пункта, характеризующие формальную логику.

Во-первых, это есть основа всех других наук, вместе с тем это есть пропедевтика всякого употребления рассудка. Поэтому она совершенно отвлекается от всяких объектов.

Во-вторых, она не может быть органом наук. Математика — это органон, а логика — канон.

В-третьих, она должна учить нас правильному, т. е. согласному с самим собой, употреблению рассудка.

Что касается второй черты, то как общая, так и трансцендентальная логика являются каноном, а не органоном.

В подтверждение приведем выдержку из «Критики чистого разума», где речь идет о трансцендентальной логике: «Так как трансцендентальная аналитика должна быть собственно только каноном оценки эмпирического применения рассудка, то ею злоупотребляют, если считают ее органоном всеобщего и неограниченного применения рассудка и отваживаются с помощью одного лишь чистого рассудка синтетически судить о предметах вообще, высказывать утверждения и постановлять решения о них» (II, S. 88).

Если бы трансцендентальную логику стали применять не как канон, а как органон, то получился бы выход за пределы дозволенного знания. Поэтому Кант считает, что он высказывается против психологизма за нормативизм. Он пишет в «Логике»: «Но в логике вопрос не о случайных, а о необходимых

152

правилах, не о том, как мы мыслим, а о том, как мы должны мыслить» (стр. 4).

Нельзя, разумеется, закрывать глаза на то, что вопрос о формальной логике Канта и ее особенностях по сравнению с логикой трансцендентальной, включаемой им в свою систему, — сложный вопрос. Формальную логику Кант стал разрабатывать в связи с чтением им университетского курса — задолго до создания трансцендентальной логики. Курс общей логики Кант читал непрерывно, но по его литературному наследию нельзя судить о том, чтобы в определенный момент ясно обозначился разрыв между обеими логиками. Все заметки Канта теперь опубликованы, но пока что мы имеем лишь весьма сырой материал, который нельзя четко хронологизировать. Эти заметки можно в результате тщательного текстологического изучения разместить последовательно, но невозможно установить, какой фрагмент к какому году относится. С какого момента Кант стал больше считаться с трансцендентальной логикой, можно определить только в результате изучения самого текста. Никаких внешних вех мы не имеем.

Мало того, сам Кант нередко смазывал вопрос о том, на чем базировать трансцендентальную логику, в чем ее подлинное, подлежащее точному учету содержание. Кант при всей настоятельной потребности в отчетливом разграничении продолжал говорить просто «логика», не уточняя, идет ли речь об общей или трансцендентальной логике. Особенно обращает на себя внимание следующее место из «Логики» Канта, где после единственного оговариваемого им разграничения формальной и трансцендентальной логики он обобщает: «Соединяя теперь все существенные признаки, принадлежащие полному определению понятия логики, мы должны будем установить ее следующее понятие» (стр. 6). И дальше идет приведенное выше обобщающее определение, которое вызвало сомнение и Гартенштейна, и Кинкеля, и русского переводчика.

Опубликованные в 1924 г. записки самого Канта в настоящее время свидетельствуют о том, что Еше ничего не извратил. Но он был, не в состоянии что-либо уточнить в них. Поэтому и сейчас еще трудно установить в точности, где Кант говорит о трансцендентальной, а где о формальной логике.

Обобщения Канта иногда таковы, что можно думать о попытке такого определения логики у Канта, которое должно было бы охватить особенности и той и другой логики (например, приведенное выше на стр. 148 высказывание из «Логики»).

Есть еще одно место в «Логике», где Кант дифференцирует употребляемое выражение «общая логика». Он пишет: «Так как общая логика отвлекается от всякого содержания позна-
153

ния посредством понятий или — от всякой материи мышления, то она (общая логика) может оценивать понятие лишь в отношении его формы, т. е. лишь субъективно, — не то, как понятие определяет с помощью признака объект, а лишь то, как оно может относиться к многим объектам. Таким образом, общая логика исследует не источник понятий, не то, как понятия возникают в качестве представлений, но единственно то, как данные представления становятся в мышлении понятными, причем эти понятия могут содержать нечто взятое из опыта, или нечто вымышленное, или даже почерпнутое из природы рассудка» (стр. 86).

Этот текст дает следующие уточнения:

1) Именно общая логика (в отличие от трансцендентальной, здесь явно не названной) отвлекается от содержания познания и тем самым от всякой материи мышления.

2) Таким образом, эта общая логика — логика чисто субъективная, она не определяет объект. В обобщающем же определении подчеркнуто, что речь идет не о субъективном употреблении по эмпирическим принципам, а об объективном употреблении по принципам априори.

Итак, общая логика: 1) касается только формы, 2) берет понятия лишь субъективно и 3) притом так, что этими понятиями могут быть и понятия опытные, и вымышленные, и априорные.

Таким образом, специальными априорными понятиями, имеющими гносеологическую ценность, занимается особая (трансцендентальная) логика; общая же логика не обращает внимания на содержание понятий, включает и эмпирические понятия, рассматривая только их форму, т. е. подходя к понятиям субъективно. Трансцендентальная логика по своим задачам уже общей логики. Вместе с тем трансцендентальная логика является гносеологической логикой, в то время как от формальной логики гносеологическая сторона ускользает.

В начале главы было указано, что в научной деятельности Канта можно выделить два периода. Однако по отношению к вопросам логики 1770 год особого рубежа не образует. По имеющимся материалам даже трудно установить, когда у него в курсах логики наметилась необходимость строго отличать формальную логику от трансцендентальной, что связано с установками его главного гносеологического труда. К характеристике перелома его взглядов нужно подходить весьма осторожно: миросозерцание Канта эволюционировало без явных скачков. Так по новому освещается жизненный путь Канта на основания изучения его литературного наследия по вопросам логики.

Глава X. КАНТ

Кант о законах мышления и понятии
Кант предпринял попытку переосмыслить законы мышления и привести их в систему на основании определенных предпосылок. Основной предпосылкой для него является рассмотрение законов мышления в плане модальностей. Один закон соответствует тому, что является основанием возможного или проблематического знания; другой закон в таком же смысле соответствует суждениям действительности; третий закон связан с вопросом о предпосылках суждений долженствования, суждений необходимости.

Тут есть нарочитость и схематизм, которые вообще свойственны Канту как философу и, в частности, Как любителю триад, характерных для его учения о категориях и других разделов «Критики чистого разума». Во имя триад Кант произвольно сводит четыре закона мышления к трем.

Кант делает попытку вывести законы мышления как законы формальной логики.

С точки зрения Канта, в формальной логике можно ставить лишь вопрос о соответствии значения с самим собой, а не с предметом.

Прежде всего он выделяет высказывания, в которых отсутствует противоречие. Конечно, о таких высказываниях нельзя сказать, что они относятся к реальному бытию; это только суждения возможности, которые определяются тем, что внутри них нет противоречий. Но этого недостаточно. Кроме того, нужен критерий истинности высказывания, в который наряду с непротиворечивостью входит требование логической обоснованности.

Логическую обоснованность можно достигнуть двумя спо-

155

собами: первое — это обнаружить основание, второе — избегать ложных следствий.

Что касается предотвращения ложных следствий, то о них можно судить согласно модусу условного силлогизма. На этом строится так называемое апагогическое доказательство, соответствующий вывод из которого всегда достоверен: «если А, то В». Это значит, что если отрицается В, то отрицается А.

Что касается положительных высказываний, то в силу связи истинного следствия с основанием должно быть удовлетворено такое требование: если все следствия знания истинны, то истинно и это исходное знание. Но в данном случае необходимо, чтобы были учтены все следствия, ибо и при ложном основании может быть истинное следствие. Само по себе истинное следствие еще не гарантирует истинности основания. Только в том случае, если взяты все следствия и они оказываются истинными, можно говорить об истинности основания.

Кант пишет в «Логике»: «При втором, положительном и прямом виде заключения имеется та трудность, что нельзя бывает аподиктически познать всех следствий, так что поэтому путем указанного вида заключения приходят лишь к вероятному и гипотетически-истинному знанию (гипотезе), в предположении, что там, где истинны многие следствия, могут быть истинны и все остальные» (стр. 45).

Законы мышления Кант располагает в таком порядке:

1) закон тождества и противоречия соответствует первой ступени модальности — возможности;

2) закон достаточного основания соответствует действительности; он оправдывает ассерторические суждения;

3) закон исключенного третьего опирается на долженствование, или необходимость.

Законом тождества и противоречия устанавливается возможность знания в виде проблематического суждения. Поскольку этим законом определяется внутренняя возможность знания, то мы имеем право сказать, что возможно то, в чем нет внутреннего противоречия. Но это еще не значит, что непротиворечивая установка реально существует. Законом достаточного основания определяется действительность знания, обоснованность его в плане ассерторического суждения. Законом исключенного третьего (Кант его характеризует как «принцип исключенного третьего между двумя противоречащими суждениями») определяется необходимость знания в форме апагогического суждения. Несмотря на искусственный характер построения, в нем есть своя продуманность.

Переходим к тому, как трактует Кант природу понятия. На первом плане стоят три вопроса: 1) образование понятий из представлений, 2) закон, касающийся объема и содержа-
156

ния понятия, 3) выяснение природы понятия как формы чисто абстрактной. Образование понятий, по Канту, опирается на наличие трех операций, соответствующих условиям образования абстрактных продуктов мысли.

Первым исходным актом образования абстрактного понятия является компарация, или сравнение. Затем — рефлексия, т. е. рассмотрение того, как различные представления могут охватываться единым сознанием. И, наконец, третий момент, который обращает на себя внимание уже в плоскости чисто кантовской философии, — это истолкование абстракции как выделения.

Последняя операция требует, специального пояснения. Возможно двоякое понимание абстракции. Одно из них заключается в том, что в составе целого ряда признаков авс в результате абстракции выделяется какой-нибудь отдельный признак, скажем, а, и делается предметом самостоятельного рассмотрения. Так обычно рассуждают, когда объясняют первичную абстракцию; абстракция есть изоляция, отмежевание, извлечение чего-нибудь одного из сложного комплекса. Перед нами, например, каменная стена; она имеет ряд свойств, в том числе желтую окраску. Желтизну я выделяю. Таким образом образуется изолирующая абстракция путем отвлечения одной черты.

Кант не согласен с таким объяснением. По мнению Канта, абстракция происходит не оттого, что а изолируется, а все остальное не мыслится, а оттого, что отбрасываются признаки, а один признак остается. Вот положение из «Логики» Канта: «Мы не должны говорить: абстрагировать нечто, но: абстрагировать от чего-либо» (стр. 87). Таким образом, при абстрагировании мы признаки не берем, а отбрасываем. Я могу оставить в понятии «дерево» ствол, ветви, листья и отвлечься от их конкретной формы, величины и т. д.

Для Канта это различие имеет принципиальное значение, характерное для всего построения его «Критики чистого разума». Исходя из такого понимания он и образует абстракции пространства и времени. Из пространства и времени нужно мысленно исключить все конкретное содержание. Кант поясняет, что при рассмотрении конкретного содержания мира мы можем отвлечься от того, что в этом отрезке пространства находятся такие-то вещи с такими-то признаками. В результате остается исходная абстракция, от которой уже нельзя отвлечься. Это есть чистое пространство и чистое время. Таким образом, учение Канта о пространстве и времени тесно связано с его пониманием процесса абстракции.

Вопрос об объеме и содержании понятий у Канта изложен очень четко. Всякое понятие, по Канту, может нечто содер-
157

жать в себе (in sich enthalten) или нечто содержать под собой (unter sich enthalten). К этому и сводится различие объема и содержания. В самом деле, ведь и объем в каком-то смысле есть содержание, поскольку объем мыслится в том или ином понятии. Когда мы говорим, что понятие нечто содержит в себе, это можно назвать содержанием понятия. Поскольку же понятие нечто содержит под собой, это — объем. Таким образом можно вполне четко выявить закон обратного отношения: чем больше содержит понятие в себе, тем меньше оно содержит под собой и наоборот.

Что касается третьего вопроса, то тут интересна правильная мысль Канта о том, что всякое понятие есть абстрактное понятие, потому что даже индивидуальное понятие образуется в результате сопоставления общих черт. Индивидуальное понятие как понятие существует только в связи с общим понятием.

С точки зрения Канта, всякое понятие есть абстрактное понятие, и только в смысле употребления (Gebrauch) мы говорим, что берем понятие абстрактно или конкретно.